class="p1">— Да, нервы не железные, — согласился Трошко, — Да ведь там, Анатолий кивнул на Запад, в Москве, тоже об этом думают.

— Замполит говорил, — вставил свое слово Васек, — что в США народ очень недоволен ходом войны и большими потерями американских войск.

— Да, газеты пишут об этом, — подхватил Виталий, — но от недовольства народа до решений Белого Дома прекратить войну, как говорится, «дистанция огромного размера».

— Я думаю, — это все политики, а не военные, тормозят мирные переговоры, как бы подвел итог Виталий, и перекинулся на новую тему, тему подготовки катеров, их матчасти и экипажей.

— Вит, перебил его Анатолий, — на совещании у комдива все это обсуждалось, хватит! Давайте, за предстоящий праздник!

Чокнулись. Выпили. Разговор смягчился… Ведь Первомай у всех советских людей всегда был связан с весной: «Мир!», «Труд!», «Май!» …

Васек посетовал, что без Лиды стол их чисто холостяцкий. Виталий как-то тяжело и грустно вздохнул: — Да…, — выпили за Лиду и Сашуню.

2 мая свободные от службы офицеры-катерники 275 дивизиона договорились съездить отдохнуть в Дом Красной Армии и Флота в «город» — в Советскую Гавань. Из Меньшикова в «город» шел катер. Собираясь в ДКАФ, Виталий Лоза одевался с особым старанием. Под шевиотовой парадной тужуркой белела накрахмаленная рубашка. Черный шелковый галстук Виталий завязал модным широким узлом. Новые полуботинки поскрипывали, но Виталий не обращал на это внимания. Одевшись, он взглянул в зеркало. В зеркале отразился подтянутый молодой офицер, бронзовые пуговицы на тужурке сияли, погоны старшего лейтенанта лежали крылышками на широких и прямых плечах. Одев шинель, фуражку, выровняв ее ребром ладони по линии лба, Виталий вышел из дома… «В культпоход на вечер» — как шутили офицеры-катерники, собралось человек под тридцать. … В вестибюле Дома офицеров гостей встретило вышитое умелыми руками женщин из местного кружка художественной вышивки большое панно: «Товарищ Сталин на крейсере «Молотов». Виталий вспомнил, что писала флотская многотиражка об этом панно: «… И.В. Сталин стоял на полубаке корабля окруженный матросами и улыбался. Отблески этой доброй улыбки отражались на просветленных лицах моряков…».

Концерт флотской художественной самодеятельности очень понравился. По окончании концерта посидели, выпили, покурили в уютной обстановке салона Дома офицеров, что после казармы на Меньшикове было чертовски приятно.

6 мая 1952 года торпедные катера 275 дивизиона спустили на воду. Виталий в иносказательной форме писал об этом в письме из Совгавани: «Сегодня начали спускать в воду свои игрушки, и пойдет летняя горячка, по всей видимости, половину лета пробудем на Сахалине. Так что все равно меня дома не будет. В этом году работы много…».

Этими словами Виталий Лоза сам — себе пытался объяснить отсутствие жены и сына в Совгавани, что бы стало хоть чуть-чуть легче — психологически.

«Работы» у катерников Тихоокеанского флота действительно было много.

Продолжавшаяся в Корее война, присутствие вблизи наших территориальных вод американского военного флота накаляли обстановку в оперативных зонах 7-го и особенно 5-го ВМФ. Катерники много времени проводили в море, отрабатывая боевые задачи, которые ставились перед ними командованием. Проверки штаба флота, «московские комиссии» чередовались одна за другой. Совещания шли за совещанием. Офицеры-катерники шутили: «Ходим на совещания, не щадя живота своего!» Обстановка была нервная, спать приходилось урывками, но офицеры понимали: все это нужно для повышения боевой готовности флота.

После праздников, Виталий писал Лиде: «Майские праздники начал встречать 30 числа. Собрались у нас, правда были только Толик, Васек…. Пили Лидок за тебя, за Сашуньку и за всех вас вместе.

2 мая собралась большая капелла, человек в 30 и решили съездить на вечер в ДКАФ. …Одним словом устроили культпоход. Провели вечер неплохо. Посидели в салоне, послушали концерт.

3 числа провел дома, а 4-го были приглашены туда же на вечер, который устраивали подводники, но домой вернулись рано, ибо вечер сам по себе был довольно таки серый и скучный».

Когда случалась свободная минута побыть дома, Виталий никогда не сидел без дела. Руки его постоянно что-то мастерили: то он выпиливал из фанеры ажурный, резной абажур для настольной лампы, то полочку для книг, то что-нибудь ремонтировал.

Зимой, в не занятые службой вечера, он с увлечением вырезал, склеивал, красил и лакировал модель, ставшего частицей его самого, торпедного катера «ТК-1072».

«… Сейчас Лидусик, все свободное время трачу на резьбу из дерева катера. Получается довольно-таки симпатично».

Из-под его умелых рук, постепенно преображаясь, выходил корпус катера, насыщенный мелкими и точными деталями: вот приклеены реллинг, радиоантенна, палубные поручни, кнехты и битенги. На ходовом мостике — прицел торпедной стрельбы, прожектор и электросирена; по правому борту зеленый ходовой огонь, по левому — красный. Затем мачта с поперечным реем, косица вымпела, растянутые талрепы, крепящие мачту по бортам, спаренные автоматы, по правому борту мачта с колпаком радиолокационной станции; с правого и левого бортов — трубы торпедных аппаратов, в корме дымовая аппаратура, фонарь кильватерного огня, флагшток и военно-морской флаг. Корпус катера выкрашенный шаровой краской, а ниже белой ватерлинии — красной, Виталий покрыл лаком и установил на подставке.

Прочитав в письме Виталия, о его работе над моделью катера, я вспомнил, что эта модель — точная копия торпедного катера проекта «ТД-200 бис», выполненная из дерева, стояла у меня на книжной полке в конце 50-х годов. Мальчишкой, я подолгу рассматривал ее, прищурив глаза, и казалось, катер набирает ход… Мысленно, виделся белый вздымающийся бурун за его кормой, и будто слышался гул моторов… Наверное, что-то из этого умения, передалось и мне, потому что в период своей офицерской службы на Севере, выкраивал, как и отец, время — возможно, это была своеобразная психологическая отдушина, на изготовление из дерева парусной модели шлюпа «Мирный», — одного из кораблей экспедиции Лазарева и Беллинсгаузена, открывших Антарктиду. Не знаю почему, но из многих чертежей парусных кораблей разных времен, выбрал именно этот шлюп, а затем заинтересовался историей освоения Антарктиды. Может быть поэтому, в дальнейшем, «судеб морских таинственная вязь» связала мой интерес к Антарктиде с интересом к эскадренным миноносцам Тихоокеанского флота периода конца 40-х начала 50-х годов прошлого века и, в итоге, позволила прикоснуться к истории Антарктического флота СССР.

Месяц май в 1952 году на Дальнем Востоке выдался дождливым, сырым и холодным. Виталий простудился, но в письмах бодрился:

«У нас сейчас идут дожди, сыро, холодно… Малость приболел сезонным гриппом, но дело уже идет на поправку. Берегите себя мои хорошие, родные и ненаглядные Лидок и Сашенька, не дай бог заболеть».

7 мая в Приморье разбушевалась настоящая непогода, а на следующий день 8 мая в Советской Гавани пошел сильный снег. О таком, достаточно редком для