Поразительный и неожиданный успех Стронгбоу в Ирландии застал Генриха Английского врасплох. Он заново осознал всю финансовую мощь евреев своего королевства и подтвердил, что евреи должны подчиняться непосредственно ему. Есть сведения, что, разгневавшись на английских евреев за то, что они дали денег на вторжение в Ирландию, Генрих потребовал от них выплаты крупных штрафов[619]. Боясь, что его вассал создаст соперничающее с ним государство, уже год спустя Генрих сам прибыл в Ирландию, чтобы приписать себе всю честь победы и потребовать от графа признания короля своим сеньором[620]. Стронгбоу повиновался, и Ирландию подчинили английской короне. Это было оформлено как папский дар, закрепленный соответствующей хартией, и этот акт будет оспариваться еще очень долго.

Обвинение евреев в ритуальном убийстве в Глостере представляется точно рассчитанным шагом, призванным решить насущные финансовые вопросы. В то время кровавый навет был инструментом вымогательства, который использовали те, кто был знаком с евреями и еврейскими ссудными обычаями. Обвинение в убийстве по религиозным мотивам, как представляется, выдвигалось не вдруг, в припадке религиозного фанатизма; оно предъявлялось в связи с конкретными политико-экономическими обстоятельствами. Подобное обвинение было весьма эффективным инструментом достижения целей.

Хотя Гарольд Глостерский не породил жизнеспособного культа, вполне вероятно, что именно аббатство, в котором было выставлено его тело, сыграло ключевую роль в позднейшем распространении нарратива о ритуальном убийстве в контексте почитания Богоматери и историй о заступничестве Девы Марии перед лицом неверия евреев. В аббатстве св. Петра рано стали почитать Деву Марию[621]. В 1120‐х годах, вскоре после того, как Ансельм Берийский обнародовал свой компендиум легенд о Богоматери, Доминик, приор аббатства Ившем, что недалеко от Глостера, составил аналогичный сборник, позаимствовав по крайней мере одну историю у Ансельма[622]. Уильям Мальмсберийский вскоре скомпилировал сборники Ансельма и Доминика. Эти ранние собрания повествований о чудесах Девы Марии отражают модели бытования новых форм религиозных нарративов. Аббатство св. Петра было тесно связано с обителями в Першоре и Мальмсбери, которые распространяли эти новые истории[623]. В одно из ранних собраний легенд о чудесах Девы Марии входил и вариант истории совершенного евреями убийства – повествование о поющем хористе, фигурирующем в «Рассказе аббатисы» Чосера. Возможно, это повествование сложилось еще в XII веке в аббатстве Ллантони Секунда в Глостершире недалеко от аббатства св. Петра[624]. Как подчеркивается в недавних исследованиях, в этот период рассказы о чудесах Девы Марии и описания злодейств евреев формировались параллельно[625].

Выставленное на всеобщее обозрение в Глостере тело Гарольда и нападение на Ирландию имели как национальные, так и местные последствия. Оба эти события привели к тому, что Генрих II, ранее не желавший вмешиваться в дела соседнего острова, теперь напрямую занялся вопросом о заселении Ирландии англичанами, иногда именуемом первым колониальным проектом Англии. События эти также привели к возникновению еврейской общины в Бристоле, куда после обвинений в ритуальном убийстве переселилась часть евреев. Между евреями Глостера и Бристоля, расположенного всего в тридцати милях вниз по реке, всегда существовала тесная связь. На протяжении всего Средневековья евреи из обоих городов переезжали (когда добровольно, когда нет) вверх и вниз по течению Северна, и в разные времена их связывают с разными городами, а иногда и с обоими сразу[626]. Тем не менее между двумя еврейскими общинами существовали значительные различия.

Еврейская община в Бристоле была во многих отношениях нетипичной[627]. Например, Бристоль являлся портовым городом, а в то время евреи исключительно редко селились в английских портовых городах, можно сказать, этого практически никогда не происходило[628]. Бристольские евреи также составляли единственную значительную общину в Англии, проживавшую в городе, который не был центром графства; это означало отсутствие в нем шерифа, под чьей защитой евреи могли чувствовать себя увереннее. Наконец, в отличие от общин Кентербери, Йорка, Линкольна, Кембриджа, Норвича и Лондона, бристольские евреи не строили каменных домов. Все это свидетельствует о том, что Бристоль, возможно, изначально представлялся им временным пристанищем; евреи перебрались туда из расположенного неподалеку Глостера. Томас Монмутский писал о норвичских евреях, что «некоторые из них, не в силах вынести ширящийся позор подобного преступления, рассеялись по другим краям и, по слухам, погибли от подобающего отмщения»[629]. И хотя в Норвиче, возможно, подобных событий не произошло, думается, что именно так развивались события в глостерской еврейской общине, которая в 1168 году, скорее всего, состояла лишь из нескольких семей, а позже разрослась благодаря открывшимся новым возможностям торговли с Ирландией.