Да, она стояла, отодвинув могильную плиту, по шею в яме.Ноги действительно в гробу. Пришлось упереться руками в края ямы, пытаясьвыбраться…

В следующий миг она вскрикнула и упала на дно. Когдаподнялась на дрожащих ногах, вскинула обе руки навстречу лунному свету. Длинные,белые, с тонкими запястьями, изящными пальцами!

В смятении перевела взор на ноги. Те прятались в тени,но она уже чувствовала, что тело ее изменилось, ноги длинные и стройные, а впоясе тонка…

Торопливо, осыпая под ноги края могилы, она выкарабкалась наверх,торопливо оглядела себя. Тело ее изменилось, хотя она чувствовала себя в том жевесе, но теперь вытянулась, с радостным изумлением ощутила, что грудь сталакрупной и упругой, две белоснежные чаши, безукоризненные и чистые…

Не сразу поняла, что ей что-то оттягивает голову, мотнула,по плечам и спине хлестнули волосы – длинные, черные, блестящие, слегкавьющиеся. До поясницы целый водопад великолепных волос!

Внезапно услышала сдержанный смешок. В страхеотпрянула, вгляделась в темноту. Там зашевелилось, в лунном свете выдвинулсянемолодой мужчина, показал пустые руки успокаивающе, снова присел на ближайшуюмраморную плиту.

– Не пугайтесь. – Голос его был ровный и спокойный,голос сильного и уверенного в себе знатного человека. – Я такой же,как и вы. Ждал, когда выберетесь, чтобы вы не слишком испугались…А засмеялся, потому что уж чисто все по-женски: в первую очередь –как я выгляжу?

Она пробормотала:

– Чтоб я не напугалась?.. Я как раз вас испугаласьбольше. Вы знали, что я выберусь?

– Предполагал, – поправился мужчина. – Былинекоторые признаки… А так как теперь вы одна из нас, я расскажу кое-какиемелочи, чтобы вы сразу не наделали глупостей.

Она с подозрением огляделась:

– Что значит одна из вас? Меня зовут Исмельда. Я дочьсановника Силурга. У меня был обморок, меня похоронили по ошибке.Я сейчас вернусь, заставлю отца прогнать лекаря… а то и бросить в темницу,переоденусь, а утром посмеемся над моим приключением.

Он смотрел внимательно, как ей показалось, с грустью. Голосего, такой же ровный, чуточку потеплел.

– Да, вы все еще не понимаете… Даже то, что все случившеесяприняли так… спокойно. И даже прикинули, как наказать лекаря. Если бы выостались прежней, которую захоронили по ошибке…

Она зябко повела плечами. В самом деле, она должна былаумереть от ужаса. Очутиться ночью на кладбище!.. В гробу!.. Похороненнойзаживо!.. А сейчас ей даже призрачный свет луны, который раньше пугал доистерики, кажется прекрасным…

Его голова была залита лунным светом, но лицо оставалось втени. И все же она не чувствовала страха. Возможно, потому, что он говорилс участием:

– Отныне у вас другой мир. Вы еще не предполагаете… неощутили, что отныне вы всегда останетесь такой молодой и красивой…

Холодок страха пробежал по ее телу. Спросила чужим голосом:

– Уже второй человек говорит загадками.

– Да? Странно. Кто бы в том мире мог такое знать?

– Маг, – ответила она, – который и дал мне зелье.

Даже при лунном свете она видела вспыхнувший огонек в егоглазах.

– В самом деле? Удивительно!.. Чтобы простой человекмог сам такое свершить… добровольно отправиться в наш мир…

Она сказала сердито:

– О чем вы?

– Еще не догадываетесь?

– Нет, – отрезала она.

В сердце метался страх, догадки одна ужаснее другойлезли в голову. Он смотрел сочувствующе, в голосе теплоты не убавилось.

– Так-так… Но мне кажется, что, оказывая вам такую услугу,они больше преследовали свои цели. Не знаю какие, но свои.

– О чем вы?

– Сперва скажите, – сказал он, – сколько мне лет?

– Мне все равно, – выкрикнула она, – скажите, чтосо мной?

– Нет, – возразил он, – сперва вы ответите.Дурочка, я стараюсь вас успокоить, подготовить. Когда узнаете, сколько лет, вамстанет чуточку легче. А может быть, и не чуточку.

Она смерила его взглядом исподлобья.

– Тридцать пять, – буркнула зло. – Пусть сорок.И что дальше?

– Мне семь с лишним столетий, – ответил онспокойно, – я помню эллинов, от которых у нас остались только легенды истатуи, помню древних цезарей… И все время я жил, наслаждался жизнью.С известными ограничениями, правда. То же самое предстоит и вам. Вы отныненавсегда останетесь молодой и прекрасной! Навсегда… это совсем не то«навсегда», которое имеют в виду ваши оставленные подруги.

Она хотела ответить, что у нее никогда не было подруг, нострах не отпускал, спросила чужим голосом:

– О каких ограничениях вы говорили?

– Некой плате за наше совершенство. На самом деле платавовсе мизерная! Для всех мы мертвы. Солнечный свет нашу нежную кожу обжигает стакой яростью, что за несколько мгновений мы умираем. Да он и ни к чему. Днеммы спим, как обычные люди спят ночью. Зато в полночь…

Она слушала помертвев, если можно помертветь мертвецу.Теперь чувствовала холод своих рук, всего тела. Однако в нем была и страннаямощь…

Он кивнул, словно отгадав ее мысли:

– Исмельда… я верно запомнил? Исмельда, ты сейчас сильнее,чем была. И вообще сильнее любой женщины. Да, пожалуй, и мужчин. Исключаягероев, конечно. Герои, они… из другой глины, скажем так. А теперь япознакомлю тебя с твоим новым миром…

…Збыслав, по прозвищу Тигрович, из знатного торкского родаТигровичей, что перешел на службу Киеву еще при Святославе Яростном, взяллучшее от степняка-отца и от матери – могучей древлянки из богатырскогорода Вязовичей. На него оглядывались, ибо молодой витязь с яростным лицомстепняка-поединщика был со светлыми волосами северянина, глаза пронзительносиние, такие непривычные для жителя степи, но гордо вздернутые скулы, темныеброви, сросшиеся на переносице, выдавали в нем южанина.

Он был сильнейшим из богатырей, что жили в Славянскомквартале города всех городов – Царьграда, и, несмотря на молодость,негласно руководил всей охраной многочисленных складов, да и всего квартала.Ворота Славянского квартала на ночь не запирались, в отличие от Иудейского.Сюда нередко забредали загулявшие чужаки в поисках приключений… А каксладко прикинуться невинным прохожим, над которым вроде бы можно позабавиться,а потом самому сбить рога наглецам! Да сбить так, чтобы сами зареклись искатьздесь потехи и другим заказали…

Солнце опустилось, когда он неспешно поужинал, опо­ясалсямечом. Днем вздремнул малость, теперь всю ночь можно бродить по затихшимулицам, вдыхать запах теплого моря, бдить. Пусть даже не его очередь нестистражу вокруг Славянского квартала, но по ночам город совсем другой,таинственный и загадочный, грязь исчезает, а дома кажутся еще красивее.