– Как знаешь, – сказал он. Зевнул, встал. –А я свое дело сделал. Мне пора до дому до хаты.

Он огляделся, прислушался к звукам по ту сторону стены. Соспины послышался чуточку насмешливый голос витязя:

– Какое у тебя могло быть дело, дурень? Тебя ж в этом градекуры лапами загребут! Это – Царьград.

– Поважнее твоего, – огрызнулся Залешанин. – Но яего сделал. И отвезу на Русь все как надо. Это не меня вели с петлей нашее!

Он пошел к единственной двери, уже снова раздраженный, хотьи спас земляка, но тот, скотина, еще насмехается! Подумаешь, потомок Кия. Зналбы, ни в жисть не стал бы с крыши прыгать. Князья да бояре больше чужими рукамижар загребают. Пусть бы и этот…

Он взялся за ручку двери, когда сзади послышалсязадыхающийся голос:

– Погоди!

Рагдай догнал, ухватил за плечо. Залешанин подавил желаниестряхнуть руку знатного отпрыска, больно глаза встревоженные, а выражениесовсем иное, без тени превосходства.

– Чего тебе?

– Погоди, – повторил Рагдай. – Ты можешь сказать,что ты добывал?

– Нет, конечно, – удивился Залешанин. – Ты бысказал?

– Нет, конечно, – отрезал Рагдай. – Но я –витязь. Я обязан блюсти… А ты – нет. Ты смерд, для тебя никакиеклятвы не обязательны. Но… а, черт!.. Что-то здесь нечистое. Чую. Ты непоймешь, у тебя душа чиста, как у коня или коровы. Тебе может везти, как… незнаю кому. Скажи тогда такую вещь. То, что ты добывал, большое и красное?

Волна холода обрушилась на плечи и голову Залешанина. Он сусилием раздвинул губы:

– Ну, насчет большого сказать не могу, ибо что считатьбольшим… Поменьше закатного неба, но поболе божьей коровки… А вот красное,гм… почти красное. Хотя только с одной стороны. А что?

Рагдай ухватил его за плечо. Залешанин уже не противился,вернулся и сел, а Рагдай долго сопел, напряженно рассматривал камешки подногами…

– Не знаю, – проговорил он медленно, голос подрагивал, словнопотомок Кия боролся с самим собой, и эта схватка была нелегкой. – По всемправилам я должен тебе пожелать счастливой дороги… Ты повезешь это красное, затобой будет охота… вернее, имитация охоты. Когда ехал сюда, на тебя нападалипо-настоящему, будь уверен. Я не понимаю, каким чудом ты остался жив!Своей силой не хвастайся, посильнее тебя клали головы.

– Ты о чем? – спросил Залешанин.

– Да ладно, я уже все понял… Только тебе говорить ли… Ведьты – просто кусок мяса для приманки. Простой смерд, пущенный как заяц, чтобывсе собаки кинулись за ним…

– Это я заяц? – огрызнулся Залешанин зло. –Встретилась по дороге одна пава вроде тебя, так я ей рога и сшиб. Вместе сголовой. Больше зайцем не назовет. Ты лучше скажи, что ты такое тайное понял?Я ж по твоим словам зрю, что ты если еще не подлее ромея, то все жепадлюка немалая?

Витязь не поднимал головы, хотя должен был бы вскочить идвинуть смерду в зубы. Лицо кривилось, а заговорил медленно, словно каждоеслово выдирали клещами палача:

– Да когда меня послали за щитом… да-да, за щитом!.. то дляотвлечения врага впереди послали тебя. Мол, тебя прибьют и успокоятся. Но тыкак-то сумел добраться до Царьграда… хотя ума не приложу…

– Нельзя приложить то, чего нет, – ответил Залешанинподслушанными словами волхва, – у тебя вот какой длинный меч! Зачем еще имозги? Это мне, простому смерду, они пригаживаются… пригуживаются… словом,я его добыл, а ты хлебалом по корчмам щелкал. И сейчас я повезу его вКиев, а ты… ну, не мне, простому смерду, указывать самому потомку Кия, чтоделать в Царьграде!

Он рывком поднялся, но рука витязя ухватила с такой силой,что Залешанин брякнулся на лавку так, что скамья затрещала.

– Слушай, – сказал Залешанин с угрозой, – ты лапысвои немытые убери. Я могу и осерчать! И тогда не посмотрю, чей тытам сын. Я вообще-то уже знаю, но пока молчу из вежества и доброго ндрава…

– Погоди!

– Ты, потомок, как я погляжу, грамотный? И знаешь, кудапосылают? Так вот я тебя еще не послал, но если ты мужик… хоть и почему-тограмотный, то знаешь, куда идти. Так что иди, иди, иди…

– Про потомка забудь, – сказал витязь, Залешанин уловилтоску в глухом голосе, – это я так, чтобы ты знал, из каких я мест.Понимаю, не надо было о таком говорить, но с языка сорвалось… Но со щитомпогоди. Ты его где добыл?

Залешанин удивился:

– С ворот снял! Откуда же еще?

В глазах витязя было странное выражение. Не товосхищение, не то насмешка, не то жалость и сочувствие, словно видел убогогокалеку…

– С каких?

– С царьградских, – ответил Залешаниннадменно, – не с багдадских же! Хотя, надо было бы, снял бы и сбагдадских…

– С царьградских… Похоже, не знаешь, что вокругЦарьграда стена, а в той… двенадцать ворот!

Залешанин ощутил смутную тревогу. Почти враждебно буркнул:

– Я видел, что стена прет далеко. Ну и что?

– А то… – сказал Рагдай совсем тихо, – что навсех воротах висят эти красные щиты!

Залешанин ощутил, что его голым бросили в сугроб. Голоспрервался, он сказал сдавленно:

– Ты… с дуба не падал?

– И с оливы тоже, – ответил Рагдайпечально. – Да не со сливы, а с оливы! Есть такое дерево… Те же сливы,только мелкие. Ну как, повезешь в Киев то, что удалось снять с ворот?

Холод все сильнее охватывал внутренности. В животестало мерзко и тяжело, будто он проглотил льдину. Непослушными губамипрошептал:

– Мне самому показалось, что все чересчур легко. Да и щит…какой-то не больно геройский. Говоришь, их двенадцать? Зачем?.. Хотя нет,погоди. Сам догадаюсь. Чтоб не узнали сразу, какой настоящий?

– Один настоящий, – ответил Рагдай, – средиподдельных. Двенадцать щитов на двенадцати вратах! А ты… эх, простак. Дажене подумал, что это не единственные ворота!.. Хотя, прости, когда видишьворота, через которые проезжают пять телег в ряд, то как-то не думаешь, чтомогут понадобиться еще одни… Или даже не одни.

Залешанин подавленно молчал. Рагдай еще что-то говорил,похлопывал по спине, потом прибежала девчушка, смочила ему раненую ногу втравяном растворе, замотала чистой тряпицей. Морщась, Рагдай с трудом вогналногу в щегольский сапог.

– И что теперь? – спросил Залешанинпотерянно. – Ворота остальные я найду… надеюсь, но как угадать, на какихворотах? Или он как-то отзовется? Звякнет или кувикнет?

Рагдай встал, походил, нажимая на раненую ногу,прислушиваясь, все еще прихрамывая. На голос смерда оглянулся, брови удивленновзлетели.