– Я насажу тебя на копье, как жука на булавку!

Збыслав проронил сухими губами:

– Я еду, еду – не свищу.

Сигкурл сделал третий круг, конь под ним словно толькосейчас разогрелся, потряхивал гривой, глаза разгорелись, по сторонам смотрелдико, со злобой. Когда Сигкурл остановил его на южном конце арены, конь яростнобил копытом, вздымая целые тучи песка с комьями твердой земли. Это вызвалоновые восторженные вопли.

На трибуне владыка обернулся к Игнатию:

– Что он сказал? Я слышал, ты можешь читать по губам!

Молодой священник виновато развел руками:

– Видимо, я плохо знаю их язык. Я еду, еду – несвищу… Что бы это значило?

– Я еду, еду – не свищу?

– Да. Он так и сказал…

Снизу раздались звонкие звуки фанфар. Двобойцы двинулисьдруг другу навстречу как две горы. Сигкурл оказался на середине раньше русскогобогатыря, даже заехал явно намеренно на его половину. Было видно, как вскинулруки в приветствии, губы шевелились, улыбался, но только Збыслав услышалзлобный шепот:

– Я убью тебя, блоха!.. А потом отыщу твоюневесту, использую, отдам ее своим слугам, а затем выброшу собакам.

– Я еду, еду, – напомнил Збыслав, но и без того взастывшей груди стало вовсе холодно. Вряд ли позволят бесчинствовать в Русскомквартале, там еще остались богатыри, но все же не хотелось бы, чтобы женщинам идетям что-то хотя бы угрожало.

– Я убью тебя! – повторил Сигкурл.

– Я еду, – напомнил Збыслав.

Он опустил булатную личину, оставив открытым толькоподбородок. Сквозь прорезь шлема глаза блеснули как синие кристаллы северногольда. Глаза Сигкурла в прорези личины были темные, как зерна агата. Фанфарыпротрубили снова, двобойцы разъехались каждый на свою сторону. На трибунахзатихли.

Замерший в радостном нетерпении князь церкви услышал, как заспиной возится Игнатий, бормочет озабоченно:

– Я еду, еду… гм… Мне кажется, где-то я уже слышал…

А на арене кони ринулись друг другу навстречу, и опятьСигкурл оказался на середине раньше, чем конь Збыслава сделал первые трипрыжка. Они сшиблись на половине Збыслава. На трибунах видели, как пошатнулсярусский богатырь. Удар Сигкурла был настолько силен, что обломки копий взвилисьвысоко над ареной, а пара щепок залетела в верхние ряды зрителей. Там сразувспыхнула драка.

Сигкурл проскочил до барьера, развернулся, но конь все жеударился о деревянный забор, больно придавив ногу в стремени. Выругавшись,Сигкурл тут же пришпорил коня и понесся на ошеломленного ударом противника, вруке теперь жарко рассыпал золотые искры огромный топор.

На трибуне Василий сказал заинтересованно:

– До чего же силен этот северянин!.. Если бы не его ночнаягостья, то не знаю, не знаю…

Владыка бросил острый взор. Архимандрит не упустилвозможности показать, что он знает все до мелочей. Как-никак именно онпатронирует всю нечисть…

– Ему просто повезло, – откликнулся он, глаза неотрывались от арены. – Сигкурл уже проткнул бы его насквозь. Если бы недоспехи…

– Да, что за железные руды в их болотах?

Богатыри сшиблись, опять на северной половине. Слышно было,как Сигкурл осыпает северянина страшными ударами, тот безуспешно закрывалсящитом, глухо стучало дерево, щепки разлетались красные, будто уже окрашенныекровью.

На трибунах орали, свистели, топали ногами. Многие вскочили,бросали в воздух шапки снова и снова. В ложах для благородных владыка иархимандрит обменялись удивленными взглядами. До чего же сильны эти русскиемедведи…

Внезапно раздался общий вздох, затем пролетел по всемуамфитеатру вопль, полный восторга, в котором потонули крики разочарования.Сигкурл навис над северянином, у того от щита осталась одна рукоять, русскийгерой отшвырнул, теперь пытался парировать удары лишь мечом, но тяжелый топорпробивал защиту, раз за разом задевал то плечо, то шлем. Железо звенело так,что вздрагивали даже на самых дальних скамьях.

Северянин шатался, но удары Сигкурла все еще не моглипоразить его насмерть. Наконец он пошатнулся настолько, что рухнул, едва успелосвободить ногу из стремени. Испуганный конь отскочил. Сигкурл с торжествующимревом погнал коня на спешенного противника, над головой угрожающе вскинулстрашный топор.

Рухнув на песок, северянин несколько раз перекатился, всякийраз захватывая целые пригоршни золотого песка. На трибунах орали и свистели.Длинный меч остался на месте падения, а конь Сигкурла перескочил черезсверкающее лезвие, топор обрушился на ошеломленного противника, чтотолько-только начал подниматься с колен…

Снова вопль на трибунах, ибо северянин, словно очнувшись,внезапно метнулся вперед, лезвие топора прошло за его спиной, все же зацепивкончиком латы. Конь Сигкурла заржал, вздыбился, а в следующее мгновениеотпрыгнул уже с опустевшим седлом, ибо Збыслав так и не выпустил из рук ногуошеломленного Сигкурла.

Конь остался на месте, Збыслав потащил Сигкурла, не даваяподняться. У того в руке все еще был зажат огромный топор. Збыслав пинкомвышиб из руки:

– Ну, что скажешь теперь?

– Я убью…

– Сопли сперва утри, – посоветовал Збыслав.

Он выпустил ногу, Сигкурл тут же вскочил, огромный и пышущийяростью. Кулаки его сжались так, что скрип железных рукавиц услышали по всемуамфитеатру. В полной тиши он прокричал люто:

– Теперь ты труп. Я больше люблю убивать голыми руками!

Збыслав ответил:

– Какой же русич не любит кулачного боя?

Кулак Сигкурла со страшной силой метнулся вперед.В последний миг Збыслав чуть отклонил голову, но железная рукавица такзвонко чиркнула по шлему, что на трибунах после молчания вырвался вопльизумления: почему северянин еще стоит на ногах?

Тут же второй удар, третий. Сигкурл бил быстро и сильно.Збыслав слегка покачивался, подставлял локти, плечи. Звон стоял непрерывный,будто сотни кузнецов одновременно во всю силу били по наковальням. На трибунахпосле недоумевающего молчания начал нарастать ропот изумления. Перешел ввосторженные вопли. Северянин стоял несокрушимо, лишь покачивался, как молодоедерево под ударами сильного ветра, но с места не сходил.

Сигкурл прохрипел ненавидяще:

– Я все равно убью…

Он опустил руки, грудь его вздымалась тяжело. Из-под шлематекли мутные струйки пота, а сиплое дыхание слышали даже за барьером.

Збыслав проговорил:

– Я мог бы задавить тебя, чтобы услышать хруст твоихкостей. Чтобы ты лопнул в моих объятиях, как бычий пузырь, наполненный дурнойкровью… Но испачкаюсь, да и скажут: медведь!.. Ни сноровки, ни выучки, толькорусская сила… Так что получи!