— Нет.

— Вениаминову ты уже все доказал, они еще долго в себя приходить будут, а значит, тебя здесь что-то другое держит. И я сильно сомневаюсь, что это тот самый список. Так что… Давай мириться с теткой.

— Она в Самаре, — пробормотал Антон, стаскивая очки.

— Номер телефона помнишь?

— Нет, на почте есть, к компу пустишь?

Я молча протянула Измайлову телефон.

— Почему сегодня ничего не сказал, зачем было устраивать это цирковое представление с потерей ключа? — задала очередной вопрос, пока Антон пытался войти в свою почту и найти там нужное письмо.

— А ты бы согласилась помочь? Я же видел твое ко мне отношение, — пробурчал он, как обиженный мальчишка.

— Согласилась бы, — вздохнула, проведя рукой по волосам. — Но сделала бы все не так, как ты. А если бы у них сердечный приступ случился? Измайлов! Ты хоть думал, чем вообще твоя инициатива могла закончиться?

— Думал, — снова пробурчал мужчина. — Пока во дворе сидел и тебя ждал. Клумбы эти рассматривал, цветы, двор… Поэтому и извинился в итоге.

Лучше поздно, чем никогда.

— Знаешь, не так там что-то. Очень не так.

— Знаю, — кивнула.

Антон протянул мобильник с уже набранным номером, но перехватил мою руку, сжал в своей. Он смотрел растерянно и испуганно, действительно как нашкодивший мальчишка. Очень не уверенный в себе, очень потерянный. Искал что-то в моем взгляде, в лице. Глаза за стеклами очков поблескивали, пальцы на моем запястье легко подрагивали.

Что, Измайлов, «sorry seems to be the hardest word»?

А придется помириться.

— Я не знаю, что ей говорить, — признался призрак. — Я вообще не уверен, что она в курсе, что я умер.

— Как это?

— Влада со всей семьей разругалась, не только со мной…

— Тем лучше, — пожала плечами. — Не надо будет ничего объяснять. Антон, — я перехватила мечущийся взгляд привидения, — просто скажи, что сожалеешь, скажи, что был неправ, даже если был прав, даже если она сделала что-то такое, за что не прощают. Просто послушай ее, дай выговориться, не осуждай, не заводись, не кипятись. Объясни, почему и насколько тебе было больно. Ты же лучше меня все это знаешь. Ты же психолог, Антон, не я.

— Но…

— Если не ради себя, то ради Лизы. И тетке твоей легче станет. Может, она с остальной семьей помирится.

— Может, — растерянно кивнул доктор, выпуская мою руку.

Я нажала на кнопку и передала телефон приведению. Он неуверенно поднес телефон к уху, отвернулся к окну, расправил плечи и выпрямил спину.

Давай, Измайлов, я в тебя верю.

Похлопала себя по ноге, подзывая Крюгера, устроившегося под одним из столов, и мы вместе вышли из ресторана, оставляя Антона разбираться с его обидами самостоятельно.

Но стоило мне выйти в холл, как стон тут же сорвался с губ.

Передо мной стоял Ирзамир, капли падали с его плаща на паркет, хотя на улице светило солнце, развевались седые волосы от невидимого ветра, по-женски тонкие руки сжимали ручку зонта-трости.

— Отец передает тебе привет, — улыбнулся он. Мерзкая вышла улыбка: слишком много зубов.

— Пошел вон, — прошипела я, не в силах сдержаться. Прошипела натурально, как змея, обнажая собственные зубы в оскале, растягивая губы в тонкую линию. Все чувства и инстинкты тут же полезли наружу. Зашумела в ушах кровь.

— Как грубо, девочка, — протянул урод. — Где же твоя вежливость?

Я зажмурилась, выровняла дыхание, выпрямилась. У ноги скулил Крюгер, прижав к голове уши и поджав хвост.

— Ирз, проваливай. На любое твое предложение, на любой твой «совет», просьбу, приказ мой ответ останется прежним: нет

— Ничего не меняется, да, Мара? — снова улыбнулся нежданный гость.

— Ирз, не заставляй меня заставлять тебя, — отчеканила, готовясь действительно силой выставить старого знакомого.

Он поднял обе руки вверх.

— Я только посыльный, ты же знаешь, — легко пожал плечами мужчина, не реагируя на мой враждебный тон. — Он просил передать, чтобы ты не лезла не в свое дело, — уголки губ Ирзамира снова поползли вверх.

— Проваливай, — еще тверже повторила я, чувствуя, как с каждым мгновением раздражение становится все сильнее.

Нежеланный гость постоял еще несколько секунд, все так же насмешливо улыбаясь.

— До свидания, Мара, — наконец отвесил мужчина насмешливый поклон, развернулся и вышел, цокая зонтом-тростью и глухо стуча каблуками, начищенных до зеркального блеска ботинок.

Просто вышел.

Через дверь.

Урод.

Я привалилась к стойке и закрыла глаза. Хорошо, что никого из домашних не было. Хорошо, что Ирз никому из них не попался на глаза.

Хорошо, что я никому не попалась на глаза в таком состоянии, как была несколько секунд назад. Я могу быть плохой, по-настоящему плохой, когда требуется, и лучше, чтобы дети этого не видели.

Напряжение все еще ощущалось, пусть и на самых кончиках пальцев, спина была напряжена, а сила внутри кипела от возмущения.

Еще несколько минут, не больше пяти, и все пройдет.

Просто слишком неожиданным был этот визит… И слишком неприятным сам визитер.

Крюгер по-прежнему жался к ноге, сдавленно поскуливая. Не думая, запустила руку в короткую шерсть, почесала пса за ухом. Другой рукой схватила телефон и набрала номер. Черт его знает, о чем конкретно было предупреждение мужика, но время терять все же не стоит.

Лиз, в отличие от Эли, к трубке всегда подходила быстро, вот и сейчас не прошло и нескольких мгновений, как на другом конце провода раздалось веселое «Алле!».

— Лиз, нужна твоя помощь, — начала, падая в кресло.

Девушка слушала внимательно, не выказывая ни удивления, ни возражений, не перебивая меня, и не задавая глупых вопросов.

— Я почувствовала что-то в доме, на этих людях. Не скажу, чья это была работа: то ли ведьма какая-то постаралась, то ли кто-то другой, но там явно непорядок, и быть так не должно. В общем, я посчитала, что ты должна знать. Если надо, достану тебе адрес и фамилию девушки.

— Я тебя услышала, — раздалось задумчивое в трубке. — Посмотрю, что можно сделать. Адрес и фамилию лучше пришли завтра.

— Будет. И еще одно… — короткий вздох вырвался из груди, скорее раздраженный, чем злой. — Ко мне сегодня приходил Ирз…

— В Совет сообщала? — не дослушала Лиз.

— Нет.

— Ладно, сама сообщу. Думаешь, это как-то связано с твоей просьбой?

— Не уверена, — отрицательно покачала головой. — Но лучше подстраховаться.