пропадут, и мы все пропустим… Я никогда не хотела оказаться на вершине башни с бокалом шампанского так сильно, как сейчас.

– Эй, – Джейсон схватил меня за руку и крепко сжал, – не волнуйся, мы успеем.

В этом был весь он. Парень, который никогда ни о чем не беспокоился и абсолютно спокойно ко всему относился. Он всегда считал, что все будет хорошо, а если и нет, то он с этим справится. Это была полная и абсолютная противоположность тому, как была устроена моя жизнь, но в этот раз, только лишь в этот раз, я собиралась расслабиться, позабыть о своей чрезмерной пунктуальности и довериться Вселенной. Если нам суждено подняться на Эйфелеву башню, мы обязательно это сделаем, а если нет, то, значит, так тому и быть.

Когда таксист остановился возле башни, Джейсон рассчитался с ним, а я вылезла из машины. Ночь выдалась холодной, и я пожалела, что не захватила с собой пальто. Я могла отморозить себе задницу там, наверху. Ну что ж, как там говорят французы? C’est la vie[62]. Оно того стоило.

– Пошли, – Джейсон снова схватил меня за руку. – Нам надо бежать!

Я была не в кроссовках, но, по крайней мере, не на шпильках. И я позволила Джейсону протащить меня сквозь толпу, мимо карусели, через улицу, к входу. Ворвавшись в парк, мы поспешили сквозь темноту и миновали продавцов безделушек, которые расстелили на земле свои одеяла и демонстрировали крошечные Эйфелевы башни, сверкающие всеми цветами радуги.

С нашими билетами мы попали в очередь, которая двигалась быстрее, чем общая, промчались через охрану и металлодетекторы. Мы поднялись по лестнице, задержавшись, чтобы предъявить билеты человеку за стойкой. Он жестом показал нам, чтобы мы шли дальше, и мы прошли через небольшую комнату, а затем вместе с группой других разодетых людей встали в очередь к лифту, который должен был доставить нас на второй этаж. Лифт подъехал быстро, и Джейсон втолкнул меня в него. Мы двинулись наверх, прямиком в нутро Эйфелевой башни. Я заметила, что Джейсон все еще держит меня за руку. Я бы отстранилась, но мои пальцы были холодными, а его – теплыми.

Мы поднялись на второй этаж, но времени любоваться видом не было, так как нам нужно было успеть на другой лифт, который поднимался на самый верх башни. Еще несколько ступенек – и мы попали в очередь, которая змеилась вокруг платформы. Очередь двигалась стремительно, так как близился конец вечера, и мы довольно быстро вышли в узкий коридор.

Там было уже четыре лифта: два красных и два желтых. Они работали попарно, как противовес друг другу. Когда один из лифтов освободился, мы втиснулись в него. Я была прижата к стеклу, а Джейсон стоял позади, защищая меня от толпы, которая собралась в лифте вместе с нами.

Они могли бы раздавить меня, но мне было все равно. Теперь, спустя столько времени, я наконец понимала, почему Париж называют Городом света. И дело было не только в том, что здесь творилась история в эпоху Просвещения. Пока мы медленно поднимались в небо, я смотрела сквозь стекло, сквозь замысловатую железную конструкцию на прекрасные золотые огни города, раскинувшегося передо мной. Это было захватывающе.

– Ух ты, как красиво, – прошептал Джейсон мне на ухо.

Я повернула голову и увидела, что он смотрит на меня, наши лица были всего в нескольких сантиметрах друг от друга. Я изучила его красивые глаза с длинными ресницами и квадратную челюсть, слегка поросшую щетиной, и затем произнесла:

– Да, очень красиво.

Между нами промелькнуло какое-то взаимопонимание, и он улыбнулся мне, прежде чем снова посмотреть на город.

– Когда мы доберемся до вершины, у нас будет всего несколько минут до начала светового шоу. Я читал, что они освещают башню сверкающими огнями в течение пяти минут в начале каждого часа.

– Мы как раз вовремя, – сказала я. Слова прозвучали неестественно, потому что теперь я мучительно осознавала, что за моей спиной стоит Джейсон. Я хотела прижаться к его теплому телу, но это было бы странно, верно? Я начала вечер со свидания с одним мужчиной, а теперь оказалась здесь, в самом романтичном месте в мире, с парнем, которого до недавнего времени ненавидела всеми фибрами души. Все это было как в дешевом любовном романе. Или всему виной Париж? Я понятия не имела.

Лифт остановился, и мы вышли. Мы находились в застекленной части башни. Там было полно народу, но Джейсон взял меня за руку и повел вверх по узкой лестнице на открытую площадку. Ветер ударил мне прямо в лицо, и я вздрогнула. Моя накидка была совершенно бесполезна. Не говоря ни слова, Джейсон снял пиджак и накинул его мне на плечи, притянув меня ближе к себе и оберегая от ветра. Ну надо же! Найтли был джентльменом.

Мы любовались восхитительным видом: синим лучом, сияющим сверху, яркими городскими огнями, видневшимися вдали, а чуть ниже – туристическими лодками и вечерними круизами по Сене. Это было потрясающе. Джейсон извинился, что ему придется ненадолго отлучиться, затем подошел к маленькому окошку с надписью “Bar à Champagne”[63], чтобы принести нам напитки. Он вернулся с двумя бокалами и широкой улыбкой.

– Что смешного? – спросила я.

– Разве Эйдан не гордился бы тем, что мы проводим время вместе? Мы даже не спорим между собой.

– Я думаю, что, вероятнее всего, он был бы шокирован, – ответила я.

– За Эйдана, – Джейсон поднял свой бокал и стукнулся им с моим.

– За Эйдана.

Мы сделали несколько больших глотков. Я не была уверена, пила ли я сейчас для того, чтобы успокоить нервы, находясь на высоте более двухсот семидесяти метров на ветру, хлещущем вокруг меня, или в надежде, что алкоголь согреет меня. Я просто знала, что это лучшее шампанское, которое я когда-либо пробовала. Может быть, дело было в высоте, а может, в компании. Все, что я знала наверняка, это то, что я чувствовала себя в буквальном смысле на вершине мира. Люди двигались вокруг нас, но мы все время стояли на одном месте.

Джейсон вздрогнул. Он явно мерз, находясь в одной лишь рубашке. Я придвинулась ближе к нему и обняла его за спину, прижимаясь к его боку. Когда он удивленно посмотрел на меня, я сказала:

– Грею тебя.

Он ухмыльнулся и притянул меня ближе.

– Ты все время удивляешь меня, Мартин.

– Неужели? – спросила я. Вероятно, я не должна была быть довольна этим, но я обнаружила, что мне нравится его удивлять. Честно говоря, я и сама себе