– Да, в лучшем смысле этого слова, – его голос звучал хрипло, он допил шампанское, подождал, пока я сделаю то же самое, и вернул наши бокалы в бар. Затем он достал из кармана мобильный телефон и беспроводные наушники.

– Скажи мне, Мартин, ты когда-нибудь танцевала на вершине Эйфелевой башни?

– Нет, не могу этим похвастаться, – ответила я.

– Супер.

Он протянул мне один из наушников, и я вставила его в ухо. Он сделал то же самое, а затем постучал по дисплею своего телефона, прежде чем положить его обратно в карман брюк. Найтли протянул ко мне руки, и когда заиграло характерное оркестровое вступление к La vie en rose[64], я скользнула в его объятия, а Эдит Пиаф начала растягивать слова, околдовывая нас своим голосом, поющим о единственном мужчине, чья любовь заставляла ее видеть жизнь в розовом цвете.

Там было не так много места, чтобы свободно двигаться, но это не помешало Джейсону вести меня в танце по узкому кругу, а затем закружить в своих руках, заставляя мое платье приподняться. Я чувствовала себя кинозвездой 1940-х годов, красивой, гламурной и такой сексуальной. Это был бальзам на мою измученную душу.

Мы двигались вместе, наша одежда развевалась на ветру, а разговоры людей вокруг нас постепенно стихали. Джейсон притянул меня к себе, и я ощутила, что тепло его тела обнимает меня так же, как и его руки. Я почувствовала, как мое сердце подпрыгнуло в груди, когда его запах – низкие нотки аромата кардамона и мяты – заполнил все. Мне хотелось укутаться в этот запах, как в свою любимую пижаму с коровами. Это был успокаивающий аромат, заставляющий меня почувствовать себя… дома.

Эдит взяла свою высокую ноту как раз в тот момент, когда я отстранилась, чтобы взглянуть ему в лицо. Каблуки прибавили мне лишние два сантиметра роста, мои глаза оказались на одном уровне с его ртом, и я не могла не заметить щедрый изгиб его губ.

– Эй, взгляни на меня, Мартин, – поддразнил он.

Я посмотрела на него, его смеющиеся глаза вызвали мою ответную улыбку, но от его взгляда у меня перехватило дыхание. Этот взгляд… Такой взгляд льстит девушке, и она начинает думать, что мужчина всерьез ею заинтересован. Перед этим взглядом невозможно было устоять. Отбросив здравый смысл и осторожность, словно конфетти, я обвила руками его шею и притянула к себе, чтобы поцеловать.

Когда мои губы встретились с его теплым ртом и я почувствовала вкус шампанского на его губах, единственной мыслью в моей голове было: «ЕЩЕ». Я приоткрыла губы и поцелуй стал более глубоким. Джейсон скользнул одной рукой ко мне под пиджак и поднялся до середины моей обнаженной спины, крепко прижимая меня к себе, в то время как его другая рука обхватила мой затылок, когда он ответил на поцелуй с не меньшим пылом.

Прикосновение его губ было невероятным. Он прикусил мою нижнюю губу, провел языком по верхней и нежно приоткрыл мой рот. Его грубая щетина слегка покалывала мою кожу. Поцелуй был горячим, влажным и восхитительным, и от него моя голова закружилась сильнее, чем от шампанского. Я чувствовала, как меня захватывает желание настолько полное и всеобъемлющее, что все мое тело начинает вибрировать.

Я прижалась к нему, стараясь быть еще ближе. Мои руки зарылись в его волосы, и я таяла, буквально теряя сознание, пока он целовал меня. Его рот лишил меня рассудка, а руки заставили позабыть о здравом смысле. Я была в его власти и не могла желать ничего лучшего.

Охи и ахи прорывались сквозь туман страсти, который нас окружал, что казалось очень уместным, учитывая воздействие его поцелуя. Я отстранилась и заморгала, ожидая увидеть, как изменится мир. И я не разочаровалась. Яркие огни сверкали вокруг нас, когда лучи света скользили по металлической конструкции Эйфелевой башни сверху вниз. Башня и раньше казалась прекрасной, но теперь в ней было что-то волшебное. Я взглянула на Джейсона, который широко раскрытыми глазами смотрел на это зрелище. Это действительно была магия.

Он прижал мою спину к своей груди и обнял меня, пока мы стояли и любовались пятиминутным световым шоу. Некоторые люди снимали, но большинство просто наблюдало за происходящим, понимая, что, скорее всего, они никогда больше не будут стоять на вершине Эйфелевой башни в такой невероятный момент. Чистая, неразбавленная радость сияла во мне.

В этом и была красота Парижа. Когда что-то шло не так, как ожидалось, в этом городе всегда было что-то еще, что можно было увидеть, сделать, попробовать или почувствовать. Я была на вершине Эйфелевой башни! Что может быть лучше этого? Я оглянулась и увидела Джейсона, внимательно наблюдающего за световым шоу. Словно почувствовав мой взгляд, он повернулся и посмотрел на меня сверху вниз. То же самое ощущение чуда было в его глазах.

– Как я уже говорил, ты продолжаешь меня удивлять, – сказал он. Затем быстро поцеловал меня, крепче обнял и положил свой подбородок мне на плечо, пока мы смотрели окончание шоу.

Джейсон держал мою руку в своей на протяжении всего времени, пока мы спускались на лифте. Когда я хотела вернуть ему пиджак, он покачал головой, затем обнял меня за талию и притянул к себе. Мы подошли к стоянке такси на улице перед башней. Очередь, к счастью, была короткой, поскольку башня уже закрылась, и вскоре мы уже сидели в такси.

Джейсон помог мне сесть на заднее сиденье, а затем наклонился вперед и дал указания водителю. Я заметила, что адрес был не тот, где находились наши апартаменты над Café Zoe. Когда он откинулся назад, я вопросительно посмотрела на него.

– Нам нужно сделать одну небольшую остановку по дороге домой, – сказал он. – Ты в игре?

До смешного кокетливая девушка, до сегодняшнего дня не знакомая мне, прыгала внутри меня и хлопала в ладоши. Я отказалась выпускать ее и вместо этого небрежно пожала плечами – самый, кажется, популярный жест у французов, и ответила:

– Mais oui[65].

– Отлично, – Джейсон откинулся на спинку сиденья и, как будто это было самой естественной вещью в мире, притянул меня ближе. Я позволила ему это сделать. Словно по какому-то обоюдному молчаливому согласию мы не говорили о поцелуе на вершине Эйфелевой башни. Наверное, это было что-то вроде новогоднего поцелуя. Очарование момента захватило нас, и мы поцеловались. Ничего страшного. Действительно. Просто это был самый необычный поцелуй в моей жизни, только и всего.

Городские огни размытым пятном скользили за окнами машины,