католичество. Архиепископ Чикагский Патрик Фихан осенил его крестным знамением и слегка похлопал по щеке – напоминание, как отметил наблюдатель, что в будущем ему предстоит «терпеливо страдать и даже умереть за Христа».

Крим отказался от пресвитерианской веры за много лет до этого. Когда в форме, заполняемой при приеме в тюрьму, мужчину спросили, верующий ли он, он ответил кратко: «Нет». Позже он признался, что перешел в католичество, чтобы повысить вероятность помилования. Спасение, которого он искал, не было духовным – он хотел спастись лишь от того, чтобы провести остаток жизни в тюрьме. И примерно через год после церемонии он получил известие, обещавшее ускорить его освобождение.

* * *

Суровые зимы в Квебеке не были добры к Уильяму Криму. Он страдал от проблем с дыханием, и каждую осень, когда наступали холода и лед останавливал поставки древесины в Европу, он направлялся на юг, где искал курорты со спа-салонами и горячими источниками. Литл-Рок, штат Арканзас, стал его излюбленным местом. Имея свободное время и деньги, он начал присматриваться к местному рынку недвижимости и в какой-то момент даже задумался об открытии банка. Вскоре его стали называть «крупным владельцем» недвижимости в Литл-Роке и в Конвее, округе к северу от города. Каждую весну он возвращался в Квебек, но его неприятное партнерство с экспортером древесины Джеймсом Маклареном закончилось в 1882 году после размолвки из-за раздела прибыли. Он продолжал покупать и продавать пиломатериалы, готовя своего второго сына Дэниела к тому, чтобы тот возглавил бизнес. Уильям Крим находился в Дансвилле, курортном городке на западе штата Нью-Йорк, когда 12 мая 1887 года умер в возрасте 64 лет.

Душеприказчики оценили его имущество – портфель объектов недвижимости в Канаде и Арканзасе, акции банков Квебека и другие инвестиции – примерно в 60 тысяч долларов. Согласно условиям завещания, составленного в 1885 году, пятеро из его шести детей получили по 5000 долларов каждый – около 140 тысяч долларов на сегодняшний день. Томас Крим, однако, ничего не унаследовал.

Говоря в завещании о своем старшем сыне, Уильям Крим отметил: «Получив от меня почти 5000 долларов, он не имеет права ни на что из моего имущества».

Он отправил сына в медицинскую школу и, вероятно, оплатил юридические счета за его первый судебный процесс по обвинению в убийстве в 1880 году; большего давать сыну он не хотел.

Остаток имущества должен был использоваться для поддержки миссионерской работы пресвитерианской церкви и других религиозных целей. Одно положение показалось газете Литл-Рока достаточно странным, чтобы заслуживать упоминания в ее колонках. В нем сообщалось, что «эксцентричный старый джентльмен» оставил деньги для поддержки «некоего общества, работающего над обращением евреев в пресвитерианство». В другом завещании ясно давалось понять, что он не одобрил бы принятие его сыном католицизма – деньги были выделены на поддержку американского священника, занимающегося «евангелизацией римских католиков». Но его старший сын не оказался в полной изоляции. «Я хочу оставить его дела на усмотрение душеприказчиков, – отметил отец Томаса Крима, составляя завещание. – Если они сочтут желательным оказать ему некоторую финансовую помощь, то они могут это сделать». Однако любые дальнейшие выплаты должны были быть «умеренными».

Один из душеприказчиков, бизнесмен из Квебека Томас Дэвидсон, начал задаваться вопросом, можно ли что-то сделать, чтобы освободить сына своего старого друга. Он связался с властями Иллинойса и собрал копии документов и доказательств, связанных с делом Стотта. Чем больше он читал, тем сильнее убеждался, что Крим невиновен и его осудили исключительно на основании лжесвидетельских показаний Джулии Стотт. Более того, имелась еще одна несправедливость, которую ему не терпелось исправить. Дэвидсон был уверен, что Уильям Крим умер раньше времени, измученный «сокрушительным бременем этого великого горя». Он преисполнился решимости, как объяснил позже, «использовать все возможное влияние», чтобы убедить политиков Иллинойса освободить Томаса Нила Крима. Дэниел Крим, который выслушивал заявления своего брата о невиновности каждый раз, когда навещал его в Джолиете, поддержал эти усилия.

Дэвидсон собрал письма от друзей и бывших деловых партнеров Уильяма Крима, свидетельствующие о религиозности семьи и солидной репутации. Кримы «были и остаются респектабельными людьми, – написал один из сторонников, – я бы даже сказал, обладающими самым благородным характером». Бывшие работодатели и другие жители Квебека вспоминали Крима как честного, трудолюбивого молодого человека, но они потеряли с ним связь, как только он уехал учиться в медицинскую школу. Дэвидсон в своем письме, говоря от имени многих, выразил недоверие тому, что «достойный сын таких богобоязненных родителей в одно мгновение превратился в кровожадного преступника, которым его заклеймил вердикт присяжных».

Дэвидсон нашел союзника в том, о ком прежде никто не смел и подумать. Он завербовал Чарльза Фуллера, который помог посадить Крима в тюрьму, но теперь желавшего вытащить его оттуда. «Я очень тщательно расследовал это дело, – сообщил Фуллер в прокуратуру в конце 1888 года, – и жители округа Бун считают, что он достаточно наказан». Под новой петицией, призывающей смягчить приговор Криму до 14 лет, собрали подписи некоторых из самых влиятельных людей в обществе: мэра Белвидира, трех членов муниципалитета, высокопоставленных городских и окружных чиновников, издателей газет, а также бизнесменов и юристов.

Судьба Крима теперь находилась в руках нового губернатора-республиканца. Джозеф Файфер, сменивший Оглсби в январе 1889 года, был ветераном Гражданской войны и бывшим прокурором, считавшим, что помилование и смягчение приговоров должны зависеть от прошлого заключенного, его поведения и справедливости судебного процесса, а не от популярности или политического влияния. Некоторые присяжные выносили суровые приговоры, в то время как другие – «оправдательные присяжные», как он их называл, – назначали самые легкие наказания из возможных. «Мне это показалось несправедливым», – однажды заметил он. Файфер считал, что право губернатора вмешиваться нужно использовать для выравнивания условий игры, чтобы «уравновесить суровое правосудие рациональным милосердием».

Вскоре его попросили рассмотреть дело, которое, казалось, специально создано для осуществления помилования исполнительной властью: об этом молил заключенный, который утверждал, что стал жертвой лжесвидетельства и предвзятого суда присяжных. Фуллер, близкий друг губернатора, выступал в качестве посредника. Он переслал письма Дэвидсона и другие документы в офис губернатора и ответил на вопросы по делу. Когда Файфер потребовал заверений в том, что Крим покинет Иллинойс в случае освобождения, Фуллер передал эту просьбу Дэниелу Криму. «Вы можете пообещать губернатору, что мой брат покинет штат, как только освободится, – ответил он в июне 1889 года. – Вполне вероятно, что он отправится в Англию или Шотландию, где у него есть родственники, и начнет жизнь заново».

Губернатор Иллинойса Джозеф Файфер использовал свою власть