культура на самом деле? Она не имеет отношения ни к государству, ни к языку, ни ко всему прочему подобному вздору. Культура – это то, что мы любим. Пьесы, истории, коллекции мраморных статуэток…

– Чашки? – спросила Локон.

– Чашки? – переспросила Энн. – Ну а почему бы и не чашки! Бьюсь об заклад, что в мире тысячи людей коллекционируют чашки. Однако суть такого коллекционирования не в самих чашках…

– А в различиях между чашками.

– Именно! Прямо в яблочко! – хлопнула Энн по пушке. – Если провести аналогию, то я – чашка, которая любит пострелять. Обожаю запах жженых зефирных спор! Доводилось нюхнуть? А этот запах после разряда молнии во время грозы? Самое замечательное в стрельбе по цели – нетривиальность задачи. Это настоящий вызов. Любой неотесанный болван может двинуть своему соседу! А ты попробуй зарядить парню, что потягивает чай на соседнем корабле и ни о чем не подозревает! Бам! Вот это стиль! Вот это я понимаю! – Энн посмотрела на горизонт, а затем сказала: – Раньше я специально ходила в город, чтобы послушать канонаду. Не пропустила ни одного фестиваля двенадцатого дня. А как громыхало, когда налетчики пытались атаковать наш порт! Эхо выстрелов, отражаясь от холмов, доносилось аж до моей фермы. И каждый раз я говорила себе: «Когда-нибудь и я буду вместе с защитниками города».

– Жаль, что твоя мечта не сбылась, – тихо произнесла Локон.

– Не сбылась? – переспросила Энн. – Да я записалась в ополчение в день совершеннолетия! Сразу в артиллерийский расчет. Прослужила двадцать четыре дня! Пока не случилось то, что случилось… – Энн посмотрела на Локон. – Ты знаешь, что пушечное ядро может отскочить рикошетом? До сих пор в голове не укладывается. Просто безумие! Вряд ли сыщется второй такой рекрут, что ухитрился застрелить своего сержанта… когда тот находился позади… да еще и в казарме.

– Ого! – изумилась Локон.

Энн вздохнула и отошла от пушки.

– В общем, обязательно последуй совету Лаггарта и потренируйся в стрельбе. Сначала пусти ядра с длинным запалом, они будут взрываться за буйком. Оцени расстояние и прикинь, насколько должен быть короче фитиль, чтобы ядро лопнуло аккурат перед буйком. Даже самые искусные канониры не гнушаются пробным выстрелом, чтобы определить направление ветра, скорость полета ядра и тому подобные вещи.

Локон выпрямилась и почувствовала беспричинный укол совести.

– Хочешь выстрелить?

Вероятно, это самая безумная идея, какую мне доводилось слышать. А ведь я, чтоб вы понимали, был участником тайного заговора с целью убийства бога – в самом что ни на есть буквальном смысле!

– Очень смешно, – буркнула Энн. – Стой… Ты это серьезно?

Локон кивнула:

– Ты, похоже, очень скучаешь по этому делу.

Энн наклонилась и внимательно посмотрела девушке в лицо:

– Выглядишь так, будто ни капельки не боишься… Ты и впрямь одна из них!

Что я вам говорил? Транзитивная неумелость в действии!

Энн вернулась к пушке, положила руку на ствол и глянула на Локон:

– Лаггарт будет в бешенстве.

– Он велел не беспокоить его и разбираться самостоятельно, – сказала девушка. – Что я, собственно, и делаю, спрашивая совета у эксперта.

Энн оглядела пушку, затем вновь посмотрела на Локон:

– Правда не шутишь?

– Я знаю, каково это – лишиться того, что любишь. У меня отняли возлюбленного, и я не представляю, как его вернуть или хотя бы помочь ему. Но помочь тебе я могу прямо здесь и сейчас. Поэтому не будем упускать возможности.

Лицо Энн вновь озарилось улыбкой, и она глянула на буй за кормой. Затем развернула пушку по горизонтальной оси. Подумала и повернула еще. И еще…

– Энн, ты уверена? – спросила Локон, протягивая руку. – Наша цель вон там.

Энн взглянула, куда указывала Локон, а затем на пушку, смотревшую в сторону от буйка на добрых тридцать градусов.

– Как по мне, так вполне!

– Крутани-ка в обратную сторону, – сказала Локон. – Доверься мне.

Энн хоть и с неохотой, но выполнила просьбу. Взяв влажную паклю из ведра, она ухмыльнулась – точно владелец похоронного бюро на заваленном трупами поле боя – и выстрелила.

Обе девушки не ждали ничего хорошего от этого выстрела. Локон отчетливо различила тот самый жженый запах с металлическим привкусом, о котором рассказывала Энн. Ядро просвистело над буйком и исчезло в споровых водах Изумрудного моря.

И никому не навредило! Можете себе представить?! Признаться, я даже малость обалдел!

– Спасибо, – тихо произнесла Энн. – Спасибо тебе, Локон!

– Тут не за что благодарить, – отозвалась Локон.

– Очень даже есть за что! – сказала Энн. – Я уже почти поверила в то, что обо мне говорят. Что я проклята, представляешь? А на самом деле я не проклята, а просто… просто неважно целюсь. – Она посмотрела на море и вытерла глаза. – Не проклята! Ты не понимаешь, как мне важно это знать!

– Мы можем упражняться вместе, – предложила Локон. – Приходи хоть каждый день. Вдвоем научимся гораздо быстрее.

– Идет!

– Кстати, я все хотела спросить… – сказала Локон. – У нас на борту есть сигнальный пистоль?

– Разумеется, – ответила Энн. – Что, если корабль потерпит бедствие? Или пираты нападут… Ах да, насчет этого можно не беспокоиться. Сложить оружие – это для нас означает неминуемую смерть. Короче, сигнальными пистолями заведует Форт.

После этого Энн попросила ее извинить и ушла. Лить слезы радости посреди спорового моря на не защищенной серебром корме – не очень-то благоразумное занятие.

Локон села и задумалась о людях, об их неудовлетворенности жизнью. И о том, как легко можно это поправить. Чем-нибудь порадовать при случае или подбодрить добрым словом в нужный момент – вот и все, что нужно человеку, чтобы заполнить его душевную пустоту. Или, как в случае с Энн, позволить выстрелить из пушки. Что может быть проще, чем проявить заботу? А результат превосходит все ожидания.

Прогнав эти мысли, Локон сделала несколько выстрелов, все до единого в молоко.

Пока она прибиралась на корме, Ворона отдала приказ пересечь границу, и на этот раз «Воронья песнь» вошла в Багряное море без происшествий – дождевые вихри ее не преследовали.

40. Кок

Вечером следующего дня Локон провела инвентаризацию корабельного продовольствия, и результаты ее не вдохновили. Залежалая мука, бесполезные приправы и прогорклое масло. Судовая печь – нагревательный элемент, работающий за счет солнечных спор, – тоже оставляла желать лучшего. Быстрая проверка ее возможностей (для этого Локон насыпала на противень влажной муки) показала, что греет она катастрофически неравномерно.

Неудивительно, что у Форта все без исключения подгорало. Хотя не исключено, что делал он это намеренно, с целью скрыть ужасный вкус