(Эльф безымянный, что живет всегда

Там, где людского не было следа),

Тогда молись, ты обречен мученью.

Секунду мы смотрели друг на друга, потом разомзасмеялись.

— Маленькая литературная дуэль, — ехидносказала Светлана. — Счет: один — один. Жаль, зрителей нет. А почему По осталсянеинициированным?

— Среди поэтов вообще много потенциальныхИных. Но некоторых кандидатов лучше оставить жить людьми. У По была слишкомнеустойчивая психика, давать таким особые способности — все равно что пиромануподарить канистру с напалмом. Я даже не рискну предположить, на чью сторону онвстал бы. Скорее всего, ушел бы в сумрак навсегда, и очень быстро.

— А как они там живут? Те, кто ушел?

— Не знаю, Светлана. Да и никто не знает,пожалуй. Иногда их можно встретить в сумеречном мире, но общения, в привычномпонимании, не случаетется.

— Я хотела бы узнать, — Светлана задумчивооглядела зал. — А ты заметил здесь Иного?

— Старик за моей спиной, что говорит посотовому?

— Какой же он старик?

— Глубокий. Я же смотрю не глазами.

Светлана прикусила губу, сощурилась. У нее уженачинали просыпаться маленькие амбиции.

— Пока не получается, — призналась она. — Дажене пойму, Светлый он или Темный.

— Темный. Не из Дневного Дозора, но Темный.Маг средней силы. Кстати, он нас тоже заметил.

— И что мы будем делать?

— Мы? Ничего.

— Он же Темный!

— Да, а мы — Светлые. Что с того? Какработники Дозора, мы вправе проверить у него документы. Они наверняка впорядке.

— А когда мы вправе будем вмешаться?

— Ну, если он сейчас встанет, взмахнет руками,превратится в демона и начнет откусывать всем головы…

— Антон!

— Я вполне серьезен. У нас нет никаких правмешать честному Темному магу отдыхать.

Официант принес наш заказ, мы замолчали.Светлана ела, но без всякого аппетита. Потом обронила, обиженно, как капризныйребенок:

— И долго Дозор будет так пресмыкаться?

— Перед Темными?

— Да.

— Пока мы не получим решающего преимущества.Пока у людей, становящихся Иными, даже мимолетного колебания не будет, чтовыбрать, Свет или Тьму. Пока Темные не вымрут от старости. Пока они не смогутподталкивать людей ко Злу с той легкостью, как сейчас.

— Но это ведь капитуляция, Антон!

— Нейтралитет. Статус кво. Обе стороны вцейтноте, что уж скрывать.

— Знаешь, Дикарь, который в одиночку наводитужас на Темных, мне куда симпатичнее. Пусть он нарушает Договор, пусть даже невольноподставляет нас! Ведь он борется с Тьмой, понимаешь ты, борется! Один противвсех!

— А ты не думала, почему он убивает Темных, ноне выходит на контакт с нами?

— Нет.

— Не видит он нас, Светлана. В упор не видит.

— Он ведь самоучка.

— Да. Талантливый самоучка. Иной с хаотическипроявляющимися способностями. Способный увидеть Зло. Не способный разглядетьДобро. Тебя это все равно не пугает?

— Нет, — мрачно сказала Светлана. — Извини, ноне пойму, куда ты клонишь, Оль, извини, Антон. Ты заговорил совсем как она.

— Ничего.

— Темный куда-то пошел, — глядя через моеплечо, сказала Светлана. — Сосать чужие силы, творить злобные заклинания. А мыне вмешиваемся.

Я слегка обернулся. Увидел Темного — внешнеему, действительно, было от силы лет тридцать. Со вкусом одетый, обаятельный.За столиком, где он сидел, осталась молодая женщина и двое детей — мальчик летсеми, девочка чуть младше.

— Отлить он пошел, Света. Пописать. А егосемья, кстати, вполне обычная. Никаких способностей. Их тоже предлагаешьликвидировать?

— Яблочко от яблоньки…

— Скажи об этом Гарику. Его отец — Темный маг.До сих пор жив.

— Бывают исключения.

— Вся жизнь состоит из исключений.

Светлана замолчала.

— Я знаю этот зуд. Света. Творить Добро,преследовать Зло. Сразу и навсегда. Я сам такой. Но если ты не поймешь, что этотупик — кончишь сумраком. И кто-то из нас будет вынужден прервать твое земноесуществование.

— Зато я успею.

— Ты знаешь, как будут выглядеть твои действиясо стороны? Психопатка, убивающая нормальных, хороших людей налево и направо.Леденящие душу описания в газетах. Звучные прозвища — «московская Борджиа»,например. Ты заронишь в человеческие сердца столько Зла, сколько бригада Темныхмагов за год не сотворит.

— Почему у вас на все готов ответ? — с горечьюспросила Светлана.

— Да потому, что мы прошли через ученичество.И выжили. В большинстве своем — выжили!

Подозвав официанта, я попросил меню. Сказал:

— По коктейлю? И двинемся отсюда? Выбирай.

Светлана кивнула, изучая винную карту.Официант, смуглый, высокий, нерусский парень, ждал. Он всякого навидался, и дведевицы, одна из которых вела себя как мужчина, его тоже не смущали.

— «Альтер Эго», — сказала Светлана.

Я с сомнением покачал головой — коктейль былиз самых крепких. Но спорить не стал.

— Два коктейля и счет.

Пока бармен готовил коктейль, а официантвозился со счетом, мы сидели в тягостном молчании. Наконец Светлана спросила:

— Хорошо, с поэтами все понятно. Они —потенциальные Иные. А как со злодеями? Калигула, Гитлер, маньяки-убийцы?

— Люди.

— Все?

— Как правило. У нас — свои злодеи. Их именаничего не скажут людям, а у вас скоро начнется курс истории.

«Альтер Эго» оказался правильным. Два тяжелых,несмешивающихся слоя колыхались в бокале: черный и белый, сладкий сливочныйликер и горькое темное пиво.

Я расплатился наличными, не люблю оставлятьэлектронных следов, поднял бокал.

— За Дозор.