— Он стихийный Иной. Он даже не входит всумрак, балансирует на самом краю. Света, вспомни! Лицо или какие-то особыеприметы.

Светлана потерла пальцем лоб:

— Когда он вышел, сел за столик, там былаженщина. Красивая, русоволосая. Она подкрашивалась, я еще заметила, чтокосметика у нее фирмы «Люмене», я сама иногда такой пользуюсь, недорогая, нохорошая.

Несмотря ни на что, я улыбнулся.

— И она недовольная была, — добавила Света. —Улыбалась, но криво. Словно хотела еще посидеть, а пришлось уходить.

Она опять задумалась.

— Аура женщины! — резко выкрикнул шеф. — Тыпомнишь ее! Кидай мне слепок!

Он повысил голос и сменил тон. Конечно, никтов ресторане его не услышал. Но по лицам людей прошли судорожные гримасы,официант, несший поднос, споткнулся, уронил бутылку вина и два хрустальныхфужера.

Светлана тряхнула головой — шеф ввел ее втранс так непринужденно, словно она была простым человеком. Я видел, какрасширились ее зрачки и легкая радужная полоска протянулась между лицамидевушки и шефа.

— Спасибо, Света, — сказал Борис Игнатьевич.

— У меня получилось? — удивленно спросиладевушка.

— Да. Можешь считать себя магом седьмойступени. Я сообщу, что зачет принял лично. Антон!

Теперь я посмотрел в глаза шефу. Толчок.

Струящиеся нити энергии, неведомой людям.Образ.

Нет, я не видел лица подруги Дикаря. Я виделауру, что куда больше. Синевато-зеленые слои, перемешанные, будто мороженое ввазочке, маленькое коричневое пятнышко, белая полоса. Аура достаточно сложная,запоминающаяся и, в целом, симпатичная. Мне стало не по себе.

Она любит его.

Любит и на что-то обижается, считает, что онее разлюбил, и все равно терпит, и готова терпеть дальше.

По следу этой женщины я найду Дикаря. И сдамего трибуналу — на верную смерть.

— Н-нет, — сказал я.

Шеф смотрел на меня с сочувствием.

— Она же ни в чем не виновата! И она еголюбит, вы же видите!

Ныла в ушах заунывная музыка, и никто из людейне отреагировал на мой крик. Хоть по полу катайся, хоть под чужие столики ныряй— ноги подожмут и продолжат поглощать индийские блюда.

Светлана смотрела на нас. Она запомнила ауру,но вот расшифровать ее не смогла: это уже шестая ступень.

— Тогда погибнешь ты, — сказал шеф.

— Я знаю за что.

— А ты не думал о тех, кто любит тебя, Антон?

— Этого права у меня нет.

Борис Игнатьевич криво усмехнулся:

— Герой! Ах, какие мы все герои! Ручки у насчистые, сердца золотые, ноги по дерьму не ступали. А женщину, что отсюда увели,помнишь? Детей ревущих помнишь? Они-то не Темные. Обычные люди, которых мыобещали защищать. Сколько мы взвешиваем каждую плановую операцию? Почемуаналитики, пусть я и кляну их каждый миг, с седыми головами в пятьдесят летходят?

Как недавно я отчитывал Светлану, отчитывалуверенно и властно, так теперь шеф хлестал меня по щекам.

— Ты Дозору нужен, Антон! Света — нужна! А вотпсихопат, пусть даже добрый — не нужен! Кинжальчик в руки взять да поподворотням и туалетам Темных отлавливать — просто. О последствиях не думать,вину не взвешивать. Где наш фронт, Антон?

— Среди людей, — я опустил взгляд.

— Кого мы защищаем?

— Людей.

— Нет абстрактного Зла, ты-то должен этопонимать! Корни — здесь, вокруг нас, в этом стаде, что жует и веселится черезчас после убийства! Вот за что ты должен бороться. За людей. Тьма — это гидра,и чем больше голов отсечешь, тем больше их вырастет! Гидр голодом морят,понимаешь? Убьешь сотню Темных — на их место встанет тысяча. Вот почему Дикарь— виновен! Вот почему ты, именно ты, Антон, найдешь его. И заставишь явиться насуд. Добровольно или принуждением.

Шеф вдруг замолчал. Резко поднялся:

— Уходим, девочки.

Я уже не замечал подобного обращения. Вскочил,подхватил сумочку, непроизвольным, рефлекторным движением. Шеф зря дергаться нестанет.

— Быстро!

Неожиданно я понял, что мне надо посетить тосамое место, где встретил смерть незадачливый Темный маг. Но даже не рискнул обэтом заикнуться. Мы двинулись к выходу так поспешно, что охрана непременноостановила бы, будь она способна нас увидеть.

— Поздно, — тихо сказал шеф у самых дверей. —Заболтались.

В ресторан вошли, будто просочились, трое. Двакрепких парня и девушка.

Девушку я знал. Алиса Донникова. Ведьмочка изДневного Дозора. Ее глаза округлились, когда она увидела шефа.

А следом двигались два неуловимых, невидимых,идущих сквозь сумрак силуэта.

— Прошу задержаться, — хрипло, будто у нееразом в горле пересохло, сказала Алиса.

— Прочь, — шеф слегка повел ладонью, и Темныхстало отжимать в стороны, к стенам. Алиса накренилась, пытаясь сопротивлятьсяупругой стене, но силенки были неравны.

— Завулон, взываю! — взвизгнула она. Ого.Ведьмочка-то в любимицах главы Дневного Дозора, раз имеет право вызова!

Из сумрака вынырнули еще двое Темных. Навзгляд я определил их как боевых магов третьей-четвертой ступени. Конечно, доБориса Игнатьевича им далеко, да и я способен помочь шефу, но протянуть времяони сумеют. Шеф это тоже понял.

— Что вам надо? — властно спросил он. — Этовремя Ночного Дозора.

— Совершено преступление. — Глаза у Алисыгорели. — Здесь, и недавно. Убит наш брат, убит кем-то из… — ее взгляд буравилто шефа, то меня.

— Из кого? — с надеждой спросил шеф.

Ведьма на провокацию не поддалась. Рискни она,при своем статусе и не в свое время, бросить Борису Игнатьевичу такое обвинение— он размазал бы ее по стене.

Причем ни на секунду не задумался бы овзвешенности такого поступка.

— Кем-то из Светлых!

— Ночной Дозор не имеет понятия о преступнике.

— Мы официально просим содействия.