– Наш великий Дом заслуживает большего, чем воспоминания о прежних подвигах сотрудников, покинувших нас. Много лет я подыскивал достойного кандидата на замену Мелиссе, и теперь Отель оповещает меня, что кандидат найден. – Тяжесть у меня в груди растет с каждым мигом. Агапиос притягивает меня к себе и кладет тяжелую, холодную, как у скелета, руку мне на плечо. – Этот ключ предоставляет доступ в любые места Отеля, мистер Кэмерон. Вам он понадобится в вашей новой должности, моего личного помощника.

Сейчас меня вывернет. Частично из-за мерзкой качки, отчасти из-за того, что не могу вместить слов, которые слышу. Сверкание салютов за окнами учащается, банкетный зал вокруг мерцает праздничными вспышками.

Старик смотрит на меня сверху вниз.

– Ведающий волю своего господина и исполняющий ее заслуживает награды. Но не ведающий воли господина и исполняющий ее по собственному изволению заслуживает быть награжденным стократ. Это только начало истории Кэмерона, если он примет мое предложение и приступит к обучению, чтобы в свое время занять место Главного управляющего Отеля «Странник».

Я смущен и подавлен. Фейерверки прекращаются, в зале вспыхивает свет, который меня почти ослепляет. Листья, свисающие с металлического дерева посреди стола, блестят и качаются, я чувствую себя бесконечно маленьким и слабым – и одновременно бесконечно большим и могущественным. А мой желудок тем временем, он… с ним…

Я падаю на колени, сгибаюсь пополам, и меня страшно рвет на пол. Рвота хлещет фонтаном, как будто наружу вываливаются не только остатки ужина, но и сами внутренности.

Когда ужасные спазмы наконец прекращаются, я со свистом втягиваю воздух и снова сгибаюсь пополам.

Я умираю. Наконец я действительно умираю.

Мне остается просто осесть на пол и ждать, когда все совсем кончится.

Администраторы ресторана уносят меня в мой номер. Даже оказавшись на твердой земле, я не могу смотреть вокруг: так ужасно кружатся стены и потолок. Я лежу на кровати совершенно больной, не в силах повернуть голову, чтоб меня снова не вывернуло, а за окном номера, выходящим в Варшаву, пеленой хлещет ливень.

Рахки звонит мне по внутреннему коммуникатору, чтобы сообщить, что Кэсс сегодня ночует у нее. Сана приносит мне поднос с солеными крекерами, нарезанными кислыми яблоками и стаканом имбирного эля. Господи, я умираю, а она думает, что закуски меня развлекут?

Но час спустя я обнаруживаю себя лежащим в кровати и со вкусом посасывающим ломтик зеленого яблока. Мне правда лучше… по крайней мере, немного. Похоже, меня просто укачало.

Истина о моих родителях так и вгрызается мне в мозг. Вгрызается с чавканьем. Ом-ном-ном. Мама была не рядовой сотрудницей, а личной помощницей Агапиоса, училась на его преемницу. Чав-чав-чав. Папа украл Оранжерею в ту ночь, когда погибла мама, и оставил мне секрет тайной двери. Кусь-кусь-кусь. Секрет, который остается моим единственным шансом отыскать папу – и этот шанс я упустил.

У мамы был план, как остановить Полосатого, но Полосатый опередил ее на пару ходов. Он убил ее первым. И тогда папа спрятал от него Оранжерею, Кэсс и меня. И сам почти ускользнул – но Полосатый его все-таки поймал.

Я смотрю на перламутровый ключ у себя на столике. И на значок со скрещенными ключами, который чуть позже принес мне Мэтр. Это мамин ключ. Универсалка, открывающая все двери. Мой ключ к дверям на 4-м этаже.

Ом-ном-ном.

Должно быть, папа знал весь план целиком. План наверняка привязан к монетке, но монетки у меня больше нет. Нужно найти способ вернуть папу и при этом спасти Отель от того, что для него уготовил Полосатый.

* * *

Листья шуршат, ветви трещат, передо мной встает дерево, колеблясь под ветром, дуновения которого я не чувствую. Двери, висящие на его ветвях, хлопают на ветру, но сквозь их проемы я больше не вижу далеких мест, к которым они раньше были привязаны. Теперь из каждой двери выглядывает только ледяная черная пустота.

Дверь в основании ствола снова открывается – в темную звездную ночь.

Через порог переступает женщина. Она смотрит на меня, длинные пряди темных волос колышутся под дуновением ветра из-за двери. Мама. Она шепчет мне что-то, но шум листьев заглушает ее тихий голос.

– Кэмерон…

Я бегу к ней навстречу, но она уже падает назад, в темноту за дверью. Я добегаю до порога и обнаруживаю, что стою в служебном лифте. Я наклоняюсь над краем платформы и смотрю, как мама бесконечно летит во тьму, отдаляясь от меня. Рядом с ней, блестя в полете, падают монетки, множество монеток, и все их поглощает пустота.

У тьмы есть острые зубы. Она смыкает пасть вокруг мамы, пожирая ее и монетки вместе с ней.

Невидимый стержень внутри меня с треском ломается, я разворачиваюсь и вижу на панели кнопку номер 4. Кнопка светится. А рядом с ней я обнаруживаю лицо человека в полосатом костюме, смотрящего на меня.

* * *

Я просыпаюсь с криком, зовя маму. Это уже четвертое такое пробуждение за последние несколько часов.

Сегодняшние сны не кажутся мне осмысленными. Они совсем другие, чем воспоминания папы, извлеченные из монетки. Эти сны больше похожи на повторяющиеся кошмары, которые у меня бывали и раньше. Ясно только одно: лицо, которое папа видел в том лифте, принадлежало не Агапиосу, а Полосатому. С ними в лифте находился Полосатый. Должно быть, он и столкнул маму вниз, убил ее. А если он это сделал, он так же просто может убить и отца.

Должен найтись способ не допустить Полосатого в Оранжерею и при этом спасти папу. Сначала нужно придумать какой-нибудь план действий, а потом уже мучиться с тем, как его воплотить.

Так что я звоню по коммуникатору в номер Рахки.

– Э-э-э, алло, – сонно отзывается она.

– Можешь сейчас встать, одеться и встретиться со мной в Мезонине? – я сам не уверен, что поступаю правильно. Мне точно нужно то, что собираюсь попросить следующим номером? – И возьми с собой Кэсс.

Я беру с прикроватного столика мамину универсалку. Перламутровый ключ идеально ложится мне в ладонь, кажется продолжением руки. Прикосновение к нему как будто придает мне сил. Словно я и правда способен остановить Полосатого.

* * *

Выйдя в залитый солнцем Внутренний двор, я тут же замечаю Рахки. Она сидит на скамье в тени дерева-фонтана. Рядом с ней – Кэсс, на этот раз в своей обычной черной инвалидной коляске. На ней пижама из сувенирного магазина Отеля: с принтом ключей. К груди она прижимает подушку.

– Я же попросил одеться, – говорю я.

– Сейчас черт знает какой час ночи, – недовольно говорит Кэсс. – И я никогда не надеваю дневные вещи без необходимости.

Рахки сонно потирает глаза.

– Что случилось? Зачем ты нас разбудил?