Начал я с дисков для Опоры Тьмы, объяснив, для чего они вообще требовались, поскольку Шеакан никак не мог взять в толк, на кой хрен мне подобное, при наличии крыльев. Видимо, забыл, что я не всегда умел летать.

Рассказал про покушение Ревалла, найденный при нём кругляш «Опоры», о странном поведении Утора — местного городничего, и о результатах его допроса. В частности, про запах залий от гонца.

Поведал о странном стечении обстоятельств и нападении рыбожабы на острове, а затем и про неудачное покушение на меня пиратов, которых предупредили о моём возможном появлении.

Соответственно, объяснил и о причине такой задержки, вызванной боем с Па’Адлами, их «Королевой» и последующим отходняке после отравления.

— Охренеть, блин! Морр, как ты умудряешься так вляпываться везде, где остальные проходят, не запачкавшись? — изумился Шеакан, перебив меня.

— Сам в ахере, но давай не будем отвлекаться?

— Да-да, извини. Продолжай! — сказал он и отпил из бокала, тут же вернув его на место. Шеакан был сосредоточен и хмур.

В деталях пришлось описывать акт возмездия, пополнение личным составом с флотом. Но большее удивление вызвало моё знакомство с каджитами, теми самыми, что являлись «Броском Па’Адлы». В общем, я выложил все свои сомнения и догадки на этот счёт. Почти всё.

— М-да… — подвёл итог Шеакан, — Ситуация так себе, это если прям мягко выразиться. Тебя не смутило, что всё происходящее просто замечательно увязывается со мной? — он пристально посмотрел мне в глаза.

— Признаюсь, более идеального кандидата на роль хитрожопой падлы, подобрать сложно, но этот вариант я никогда не рассматривал, так как просто не верю в это, — ответил я, не отводя взгляда.

— Спасибо, Морр. Для меня это непустые слова, — он так ответил, что думал, сейчас слёзы на глазах навернутся. У него. Ну, и у меня за компанию, — Гордий тут тоже ни при чём, — принялся рассуждать Шеакан, уже глядя на пламя, — Но ты это и без меня знаешь… Да, согласен, что драконов намеренно подняли в воздух. Такое поведение для них не типично… Знаешь, что самое паршивое? Что этот кто-то из тех, кому я доверяю и считаю своим братом. А ещё, я почему-то уверен, что эта же тварь явилась причиной нашего провала при покушении на Инквизитора. Да что там! Я в этом просто убеждён. Морр, как нам найти суку? Ты понимаешь, что вся дальнейшая подготовка утрачивает смысл, пока ноги этой мрази ходят по земле?

— Более чем, Шек, поверь.

— Так! — он снова отпил из бокала, в этом вопросе я за ним старался не отставать, — Тот диск, у твоего Ревалла, однозначно подобрали у скрывища Братства, тоже согласен. Вот только кто именно мог это сделать, увы, узнать, не задавая вопросов каждому, не выйдет. А спрашивать не вариант — только себя выдадим… Нет, должно быть что-то ещё. Залии… этот цветок является одним из символов Тёмных предгорий и растёт почти везде и у каждого. Единственное, чтобы от кого-то уловить аромат цветов, кому-то необходимо находимо пробыть в их окружении продолжительное время.

— Садовники?

— Что с ними?

— Блин, у вас целые заросли залий, кто-то же должен за ними ухаживать? — мне показалось это отличной зацепкой, сперва.

— Мысль определённо хорошая, но, увы, не в данной ситуации. Дело в том, что за цветами ухаживают все братья, это стало уже ритуалом. Мы все ими пропахли насквозь.

Вот же ж жопа какая. Куда ни кинь, всюду клин, получается.

— Шек, а у кого-то из твоих братьев есть вороны?

— Не понял, в каком смысле? — растерялся он от такого внезапного вопроса.

— В самом прямом. «Глаза» на крыльях есть?

— А, вот ты про что. Конечно! У всех. Без них, знаешь ли, в наших делах обойтись сложно. А почему ты спросил? Есть какие-то мысли?

— Ну… Короче, я считаю, что за каджитами следили именно таким способом. Поскольку знать, где конкретно будут они пролетать, в принципе, невозможно.

— Согласен с твоей теорией, вот только она не даёт ровным счётом нам ничего. Вороны есть буквально у всех…

Возможные варианты мы перебрали, но это не дало никаких результатов. Пора было тянуть козыря из рукава.

— В скрывище есть кровати, закреплённые за кем-то конкретно?

— Неа, это общее убежище для небольших групп. Это имеет значение?

— Да, но тогда пропустим сей момент и перейдём к главному вопросу. Кто такой Сезран? — я замер, ожидая реакции Шеакана, но оказалось напрасно.

— Хрен его знает, — ответил данмер, вообще никак не отреагировав, — Ему что-то известно, или он с этим всем связан?

— Вот, смотри, что я нашёл в одном из сундуков… — и я протянул ему клочок пергамента, свёрнутый в трубочку.

Шеакан несколько раз перечитывал столь незначительное по объёму содержание и с каждым разом хмурился всё сильнее. Видимо, ему эта надпись о чём-то говорила. Причём ни о чём хорошем.

— Морр… и сколько времени ты уже носишь это с собой? — спросил Шеакан не совсем приятным тоном.

— С того самого момента, как мы распрощались в скрывище. А что?

— Да ничего! Ты не мог мне показать это раньше⁈ — столь эмоциональное поведение заставило уже хмуриться меня, вызывая раздражение от начинающей закипать «фляги».

— Во-первых, сбавь тон и обороты, а то мне что-то нихрена не нравится, как ты со мной говоришь, — прошипел я, продолжая заводиться, — Во-вторых, твою мать, я тебя после этого и не видел. Ну и в-третьих, когда я предлагал тебе задержаться, чтобы обсудить кое-какие вопросы, ты сам сказал, что охренеть как занят и торопишься! — это я уже выкрикнул, покрываясь клубами Тьмы.

Некоторое время Шеакан сидел, не двигаясь, и молча смотрел на меня широко раскрытыми глазами, затем рефлекторно сделал глоток вина, взглянул на бокал, на записку в руке, снова на меня и, наконец, заговорил:

— Морр, друг мой, ой, прости, забыл. Виконт Дэ Морр, я приношу свои глубочайшие извинения за столь неподобающее поведение с моей стороны. Это вышло за все возможные рамки и требует незамедлительного осуждения, — не знаю для чего, но он начал подниматься из кресла.

— Да сядь ты на место уже, театрал, блин, хренов! — Тьма отступила, я тоже успокоился и взял себя в руки. Теперь меня просто разрывало на куски от любопытства — что же так взволновало его? — Все мы люди… ну почти все, — заминка уже относилась не столько к данмеру, сколько лично ко мне, — Короче, у всех есть эмоции. Главное, отдавать себе отчёт. Шеакан, прошу, прижми уже задницу к креслу и давай рассказывай, что же тебя так взбудоражило в этих строках, — я уже начинал ёрзать в кресле — так натерпелось узнать.

* * *

— Ещё раз извини, Морр, — Шеакан сел обратно, втянув голову в плечи, и отпил вина, — Выслушай и не перебивай…

К концу рассказа я понимал, что вызвало столь бурную реакцию у него, но обо всём по порядку. Само по себе имя Сезран ничего не значило, поскольку могло принадлежать кому угодно, сменившего его.

Большее значение имели слова, снятия личины — это было заклинание знакомое Шеакану не понаслышке. Два поколения назад его предок со своим орденом объявил войну неким мимикам, начав охоту за ними.

Мимиками называли довольно мерзких и крайне паскудных существ, которые являлись своего рода паразитами. Они тщательно выбирали будущую жертву, изучали повадки, наблюдали, затем выжидали подходящий момент и нападали.

Смерть от их лап была, капец, какой жуткой, охренеть какой необычной и жестокой одновременно. Мимики представляли собой огромных, противных насекомых, напоминающих смесь паука и богомола.

Атаковали они очень стремительно, сбивая жертву с ног, одновременно впиваясь в её плоть острыми лапами и хелицерами, парализуя ядом. Атака была единственной и всегда последней для жертвы.

Что происходило дальше, никто толком не знал. Догадки строились лишь по обнаруженным фрагментам и следам. Суть сводилась к тому, что мимик поглощал свою жертву или как-то сливался с ней, укутавшись вплотную оболочку.

Через некоторое время из кокона появлялся на свет мимик в оболочке своей жертвы. Причём эти твари перенимали не только манеру поведения, голос и повадки, но и все накопленные знания, навыки и воспоминая с первых дней жизни.

Такого мимика просто невозможно было изобличить. Он проживал чужую жизнь, а потом в какой-то момент исчезал, находил укромное место, вырывался из «маскарадного костюма» и окукливался.

Какие именно процессы происходили в коконе, одним богам было известно,