правителя Орочьей степи. Обстоятельства вынудили её поступить в академию, чтобы стать сильнейшим воином.

Эдриан побледнел, насколько это возможно, и выглядел, как будто получил булыжником по затылку.

— Не может быть, — произнёс он себе под нос. — Нет, Лия, это абсолютно невозможно! Ты лжёшь! — и снова этот обжигающий неприязнью взгляд.

— Осторожнее со словами, — предупредила его. — Я раскрыла тебе тайну, и не очень-то вежливо обвинять меня во лжи.

— Лия, ты уверена в том, что рассказала мне? — теперь видок у Эдриана был в высшей степени растерянный. Он то проводил пятернёй по своей жёсткой чёрной шевелюре, то нервно теребил подбородок, то массировал рукой затылок.

— Мартина призналась. Рассказала, почему скрывается и почему никто не должен узнать, что она девушка.

— Проклятье! — выругался и повторил: — Проклятье!

— В чём дело?

— Я лично тренировал его… её начиная с первого курса. Бил в живот. Сильно! Ни один уважающий себя воин не ударит женщину в живот!

— Поверь, если бы знал, что она девушка, ты тренировал бы её в полсилы, и это погубило бы Мартину.

— Я не смогу тренировать её как раньше!

— Послушай, Эдриан, если ты перестанешь тренировать её в прежнем темпе, с ней поступят хуже, — объяснила ему. — Я постараюсь помочь нашей будущей императрице. Помоги и ты.

На удивление, мои аргументы подействовали.

— Ладно. Я не выдам её тайну, — сдался Эдриан. — Но мне надо переварить это.

— Спасибо, — я подошла и, наконец, нежно обвила его торс руками. — Как твоё состояние? Ты поговорил с де Уолшем?

— Я в норме, восстановил резерв на четверть. С Бартом мы всё уладили. И своим шансом на полноценную жизнь я обязан тебе… — меня коротко, но дико маняще поцеловали. — Прости, что не сразу поверил про Мартина.

— Прощаю. А как ты узнал, что мы с ней виделись?

— В академии есть система наблюдения.

— И ты следишь за мной? Настолько не доверяешь? — это было неприятным открытием.

— Лия, это моя работа — следить за порядком, — выкрутился он, хотя меня всё равно покоробило от известия о слежке.

— Неужели следилки есть везде? — поинтересовалась, так как информация лишней не будет.

— Нет. Жилые комнаты, душевые и аудитории не просматриваются.

— Это радует, — вздохнула я с облегчением. Можно будет уходить порталом сколько влезет.

Пока я радовалась, с меня стянули форменный пиджак и принялись избавлять от рубашки.

Входная дверь была надёжно заперта на два замка, а меня ждал секс-тур по квартире.

Больше всего понравился крепкий дубовый кухонный стол. Не зря я его заприметила ещё при первом визите в обиталище Эдриана.

Я творила вопиющее бесстыдство и кайфовала от этого, позволяя себе кричать, принимать провокационные позы, и даже кусаться. Ну, а нарочно слегка пролитое на себя молоко, тонкой дорожкой стёкшее с груди в зону глубокого бикини, окончательно сорвало крышу с Эдриана. Спустя несколько мгновений на моём животе поблёскивало не только молоко.

Закончили мы в кровати, в моей любимой позе наездницы. А после на меня накатило желание слиться с Эдрианом, сметя все преграды и недосказанности, что я готова была хоть сейчас выпалить всё как есть.

И, пока смелость пляшет чертями в моих глазах, я отважилась завести разговор:

— Ты словно читаешь мои желания и такой умелый. У тебя до меня был большой опыт?

— У меня было три девушки, если считать тебя, — Эдриан замялся и опустил взгляд. — То есть две.

Ага, то есть и Дарси припомнил…

— То есть одна, — с ангельской улыбкой выдала я.

— Что?!

— Что?

* * *

Лидия

У Эдриана есть отличительная черта: он каменеет, когда взволнован. Ещё несколько секунд назад я лежала на тёплой живой подушечке, а теперь подо мной в каменной груди чумным боксёром билось сердце.

— Лия, объяснись, — потребовал мой мужчина.

Я слезла с него, села, свесив ноги с кровати и ни капельки не стыдясь голой груди.

— Понимаешь, это всё была я… — призналась и посмотрела, как он медленно, но верно офигевает, как шевелятся на голове его волосы.

— Конкретнее? — меня уже вербально пытали голосом ректора.

— Дарси и Диа — это тоже я, — и потупила взгляд, типа каюсь. — Прости. Я боялась тебе рассказать.

Эдриан выскочил из постели и буквально впрыгнул в свои штаны. Секунда — и он уже одет.

— Ты не должна была мне врать с самого начала! — сердито прорычал он. — Зачем ты вообще так поступила?! Это глупо и жестоко!

— Я узнала, что ты — Наир, только в октябре, — призналась виновато. — А потом боялась, что ты и не посмотришь на меня. Сколько раз ты говорил мне, что не заводишь отношений с подчинёнными?

— И уже пожалел, что нарушил это правило! — выкрикнул, словно резанул ножом по сердцу.

Любовь-судьба, о которой я не просила, проявилась жалобным всхлипом и дрожащим подбородком. Эта любовная эльфийская хрень из кого угодно сделает желе.

Соберись, Лидия! Надо помириться, пока Эдриан не закрылся окончательно!

И я проблеяла:

— Поэтому я и боялась рассказать… Прости, я не хотела, — картинка перед глазами помутнела от слёз. Может, солёные капли его разжалобят?

— В чём ещё ты лгала мне? — уже спокойнее, но по-прежнему отчуждённо осведомился Эдриан.

— Ни в чём.

— Неужели? Помнится, ты трижды сымитировала потерю невинности со мной. А удобно! Я оценил твой трюк!

— Я сымитировала только один раз, в облике Лии, — ответила, покачав головой.

— Твоё враньё бессмысленно, — и от меня отмахнулись, как от москита.

Если мы расстанемся сегодня, моё тело это переживёт. Душа останется разорванной в клочья, но я буду дышать, ходить, думать… С чем я никогда не смирюсь, так это с ошибочным представлением Эдриана обо мне.

Я вылетела из комнаты в поисках своего сапога, нашла искомый предмет на диване, вытащила кинжал и, как была, вернулась в спальню.

Руку полоснула со всей дури, потому что была на взводе:

— Клянусь, что ты мой первый и единственный мужчина! — произнесла и снова предательски всхлипнула.

Порез засветился и исчез.

Так, обнажённая, перепачканная кровью и с кинжалом в руке я стояла перед Эдрианом и изо всех сил давила рыдания. Кожа покрылась мурашками то ли от холода, то ли от ужаса перед маячащим в будущем беспробудным одиночеством.

Эдриан подошёл ко мне вплотную и обнял.

— Не плачь, Лия, — голос звучал мертвенно спокойно, даже слишком.

Я, что, до сих пор плачу? Блин, точно.

Мне вообще-то есть из-за чего лить слёзы. Если мы разбежимся, я всё равно продолжу работать над вакциной и варить зелье Эдриану. А значит, очень скоро он сможет вести полноценную жизнь без меня.

Я, конечно, могу поступить, как распоследняя тварь, но… нет, не могу. Любовь-судьба —