Мефодий смутно представлял, как будет искатьвалькирию. Ту ненавистную валькирию, которая, служа свету, сама была темнеевсякой тьмы. Она вы крала Ирку, и, возможно, она же нанесла Даф изменническийудар. Ни к кому в жизни Меф прежде не испытывал такой сильной ненависти. Онзнал, что будет искать ее день, два, три, месяц... столько, сколькопотребуется. И рано или поздно найдет.

И тогда его меч скрестится с ее копьем. Толькобы Даф дожила...

Насколько Меф помнил слова Улиты, проблемы споисками валькирий существовали не только у него, но и у мрака. Никто не умелскрываться так хорошо, как девы-воительницы. Если магов и стражей можно былоеще засечь по проявлениям их магии, То с валькириями и этот фокус не проходил.

Выскочив из резиденции мрака, где лежалараненая Даф, Мефодий долго мчался, сам не зная куда, пока усталость незаставила его остановиться. Вокруг равнодушно бурлил город. Прохожие задевалиего, обходя. Он был никому не нужен. Меф понял вдруг, что годами может бродитьпо этому каменному лабиринту и никогда не встретит валькирию, пока она самаэтого не пожелает. Беспомощная, безадресная ярость затопила Meфа. На стенедома, над его головой, взорвался цветной фонарь. Мёф сердито отряхнул плечо. Онтак и не понял, что за стеклянные крошки посыпались на него сверху.

«Я никогда ее не найду! НО Я ДОЛЖЕН!» –подумал он, и тут что-то укололо его веко. Он почесал его, но ощущениенеприятного зуда не исчезало. Тогда Буслаев закрыл глаза и в той пульсирующейчерточками розовой слепоте, что всегда бывает вслед за закрытыми веками, увиделсеребряную стрелку. Стрелка походила на сколотую кость, острый конец которой увереннопоказывал вперед и чуть направо. Открыв глаза, Мефодий увидел проход междудомами, соответствующий указанному направлению. Проверяя свое предположение, онповернулся спиной и вновь закрыл глаза. Да, так и есть. Острый конец стрелкисместился. Теперь он показывал назад и немного влево, но опять же на проходмежду домами. Не размышляя, откуда взялась стрелка и почему ее не было раньше,Мефодий быстро пошел в указанном направлении. На ходу он проверил, легко лиизвлекается меч из закрепленных на спине ножен. Ножнами он обзавелся совсемнедавно. Их вручил ему Арей, сказав, что пока меч в этих ножнах, ни од номулопухоиду его не увидеть. «Стражи света с дудочками выглядят не так пошло. Вшмыгающих же по улицам чайниках с мечами есть нечто инфантильное», – заметилон. Инфантильное?

Мефодий, помнится, вздрогнул и быстро взглянулна своего шефа. Случайно ли тот употребил слово, которое Меф так ненавидел?Буслаев шел долго. Часа три стрелка вела его, петляя между домов, поканезаметно для себя он не оказался в той части города, где ему никогда неслучалось бывать прежде. До конца улицы тянулся длинный шестнадцатиэтажный домразмером с целый квартал. Подъезды находились с другой стороны. Здесь же былочто-то вроде маленького куцего парка, в который вечерами кометами слеталиокурки, указательным пальцем пущенные в форточку, яблочные огрызки и много ещевсякой дряни.

По центру скверика тянулась асфальтовая дорожка, облюбованная собачниками. Однако время собачье еще не наступило, ипотому дорожка была почти пустой. Не успел Мефодий сделать и ста шагов, каквнезапно путь ему преградил темноволосый подросток. Худощавый, гибкий,двигавшийся мягко, как кошка. Мефодий был чуть плотнее и, вероятно, сильнее,хотя и ниже на полголовы. «Лет Четырнадцать-пятнадцать», – мельком оценилМефодий тем верным зрением, которым подростки видят сверстников и которое потомисчезает бесследно вместе с юношескими угрями.

В первый миг Мефодий не обратил на подросткаособенного внимания. Он решил, что это один из мелких шестерок-разводил на деньги,которые, за рукав, тянут в подворотню, где скрывается компания.

– Час возмездия пробил! – сказалюноша, посмотрев на Мефодия тяжелым взглядом.

Фраза для разводилы была нетипичная, однакоБуслаев не склонен был заниматься психологическим анализом. Для него пареньсейчас был лишь препятствием, которое мешает ему пройти.

– С дороги! – буркнул Мефодий,попытавшись отодвинуть его взглядом.

При необходимости, а особенно в состояниигнева – он способен был выкорчевать подобным образом телеграфный столб. К егоудивлению, юноша даже не покачнулся. Лишь волосы его шевельнулись, точно отпорыва ветра.

Немало удивленный, Мефодий перевел взгляд настоявшую позади юноши лавку и легко поднял ее над землей на добрый десятокметров.

– Посмотри наверх! – сказал Мефодий.Юноша вскинул голову.

В то же миг Мефодий отпустил лавку, которая,разгоняясь, понеслась вниз. Он прикинул, что остановит ее в несколькихсантиметрах от цели, после чего перепуганный парень уберется с дороги. То, чтослучилось дальше, оказалось для Мефа полной неожиданностью. Быстро вскинутыйнад головой палец юноши сверкнул искрой, и скамейка, точно камень изкатапульты, изменив направление, понеслась по воздуху в самого Мефа. Буслаевникак не был готов к этому. Он успел лишь воспламенить лавку взглядом, но неотклонить. Спасаясь, Меф бросился на землю и быстро откатился в сторону.Скамейка ударилась в асфальт там, где он только что стоял, подскочила иперевернулась.

Юноша терпеливо наблюдал, как Буслаевподнимается с земли.

– Ты хотел меня убить! – крикнулМефодий.

– Ну и что? Не я начал первым, –спокойно ответил юноша.

Во взгляде, которым он смотрел на Мефа, былоотчуждение. «Он смотрит на меня, как на дохлую собаку... Даже нет: на оченьдавно дохлую собаку», – затруднился с определением Буслаев.

– Я бы остановил скамейку, – сказалон. Юноша пожал плечами.

– А я бы не останавливал. Не будь яученик Мировуда, если отпущу тебя живым.

– Я в ужасе. А кто такой Мировуд? –поинтересовался Мефодий.

– Не забалтывай меня, наследник мрака!Это знание ничего тебе не даст, ибо ты скоро умрешь. Мировуд – величайший волхви некромаг.

Меф сильно не вслушивался.

– А... маг, даже не страж! Так они всевеликие, ясный перец... Невеликих магов вообще не бывает. Они все или простовеликие, или супер-пупер-великие, или обалденно великие, сказал онпренебрежительно.

Хотя Буслаев не так много времени провел врезиденции мрака, однако успел впитать распространенное среди стражей отношениек магам. Перстень Мировуда оскорблено сверкнул. По его ободу пробежала краснаяискра. Магические перстни умеют благодарно хранить память о хозяине.

– Не нарывайся, наследник! Не такой уж тыкрутой... Ты пришел сюда, потому что я, Матвей Багров, захотел этого!