тебя умирать, — сказал Ортинава, не удержавшись от презрительного взгляда в сторону Ассарака. — Ответь-ка, старик: если к костру выйдет вооруженный микенец в доспехах и прикажет тебе есть землю, что ты сделаешь?

— Сделаю, как он скажет.

— А если бы ты был на двадцать лет моложе? Если бы под рукой нашлось копье или топор?..

— Это ничего не изменит. Воин все равно окажется сильнее и опытнее. Да и не верится мне, что насилие способно решить хоть одну проблему, не создавая при этом ряда новых, — видя недоумение на лице собеседника, Ассарак улыбнулся. — Вся моя жизнь была посвящена заботе о земле и пчелах, Ортинава! Я ни разу не ударил человека, не умею охотиться на диких зверей… И научиться этому вряд ли смогу. А еще я отчаянно хочу жить! Хочу до сих пор, даже обратившись в старца, чьи руки и ноги подобны узловатым ветвям засохшей оливы… Поэтому стану молча есть землю, если мне прикажут. Ответил ли я на твой вопрос?

— Наверное. Твои взгляды кажутся ничтожными и жалкими… Но почему-то я чувствую зависть! Если бы все люди мыслили, как ты, Ассарак, жизнь стала бы такой скучной. В ней не нашлось бы места для героев и славных историй. Однако…

Ортинава замолчал. Он посмотрел в вечернее небо, глубоко вздохнул и лишь затем закончил мысль:

— Мои девочки были бы живы. Ради этого я бы отдал все золото мира. Да и землю бы тоже… начал есть.

— Понимаю, — Ассарак отвел взгляд. Он явно испытывал вину за то, что разбередил раны в душе собеседника.

Ортинава пожал плечами:

— Увы, я умею драться, но не воскрешать мертвых или обращать время вспять. А значит, постараюсь отомстить за всех, кто погиб из-за этой войны.

— Тогда я тоже хочу задать тебе вопрос.

— Попробуй.

— Представь, что ты отомстил всем, кто грабил твой дом. Нашел и убил каждого… Что будешь делать дальше?

— Убивать других микенцев, — буркнул Ортинава. — По крайней мере тех, кто держит в руках оружие.

— А когда убьешь их всех?..

— Спроси еще раз, когда сдохнет последний микенский солдат. Не вижу смысла в этом разговоре сейчас.

— Говорю тебе, Ортинава, ты ничего этим не добьешься. Постарайся думать не только о мести! Найди в себе силы, чтобы жить дальше.

— От тебя одно расстройство, старик. Не хочу я продолжать этот разговор. Давай спать! Завтра будет долгий день и трудная дорога.

Они легли друг напротив друга. Ассарак свернулся в клубок, подложил под голову кулак и почти сразу захрапел с приоткрытым ртом — трудный переход его утомил. Ортинава лежал на спине с открытыми глазами и считал звезды. Заснуть ему удалось лишь под утро.

На следующий день их настигли микенцы.

* * *

Основные силы Львиного города сражались где-то далеко на западе. Но множество мелких, легко вооруженных отрядов действовало отдельно от микенской армии. Солдаты разбредались по округе, как муравьи, грабили дома и поджигали урожайные поля. Подобный способ ведения войны вызывал отвращение у Ортинавы. Однако, как бывший солдат, он хорошо понимал удобство такого решения.

Микенская армия стремительно продвигалась вперед: ей не требовалось возиться с охотниками и землепашцами в каждом мелком селении. А те, в свою очередь, не успевали ни собраться для организованного сопротивления, ни бежать в крупные города… Чтобы вырезать стариков, детей и женщин, сжечь дотла десяток хижин, хватало и горстки обученных микенских бойцов.

Именно к такому отряду в плен и угодили Ортинава с Ассараком.

Солдаты пришли на рассвете: то ли заметили вчерашний дым от костра, то ли обнаружили следы путников на земле — уже не имело значения…

Ортинава со сгустком крови выплюнул выбитый зуб и проверил веревку, стянувшую запястья. Узел держался крепко — порвать путы не получится. Да и с Ассараком все равно не уйти далеко — Ортинава покосился вправо, где лежало скрюченное тело старика. Их обоих избивали… Но отчего-то не прикончили.

Микенцев было пятеро: сильные, высокие мужчины, каждый был вооружен мечом. Ортинава не очень хорошо разбирал вражескую речь — мешало непривычное произношение, — однако все же смог понять, о чем они спорили.

Трое считали, что пленников нужно хотя бы пару дней подержать живыми — пусть укажут, где находятся поселения, тайники или лагерь местных. Двое других же называли Ортинаву и Ассарака обычными беглецами без еды, ценных сведений и товарищей, а потому требовали прикончить их немедленно.

Один из микенцев подошел к Ортинаве вплотную и толкнул ногой в бок:

— Ты понимаешь меня, дикарь?

Ортинава промолчал.

— Я с тобой разговариваю, собака! — рявкнул тот и ударил сильнее. Ортинава закусил губу, но по-прежнему не ответил.

— Оставь его, Атанай. Посмотрим, как наша птичка запоет позже! А пока пусть храбрится, ему недолго осталось. — заявил другой микенец, постарше. Видимо, предводитель маленького отряда. Тот, кого назвали Атанаем, подчинился. Бросив злобный взгляд на пленника, он вернулся к другим воинам.

Враги продолжали спорить. Деталей Ортинава разобрать уже не смог — микенцы собрались полукругом и говорили приглушенными голосами. Но он был уверен: ничего хорошего ожидать не следует.

Неужели так он и умрет? Не отомстив Львиному городу?..

Его худшие опасения подтвердились, когда микенцы подняли Ассарака на ноги и оттащили в сторону.

Они решили начать с пытки старика. Возможно, хотели устрашить Ортинаву? Или решили оставить его на потом как более крепкого… Воин зажмурился; прикрыть уши из-за связанных рук он не мог, поэтому приготовился терпеть ужасающие вопли. Но ничего подобного не произошло.

После первых же угроз Ассарак расплакался и начал рассказывать все, что знал. Микенцам даже не пришлось причинять старику боль. Слушая его сбивчивое, торопливое повествование, Ортинава даже позабыл о своем бедственном положении…

Когда Ассарака привели обратно, тот сел спиной к своему спутнику и склонил голову. На него было жалко смотреть.

— И как это понимать? — процедил Ортинава. Тихо, чтобы никто из микенцев не услышал.

Ассарак не ответил, а только сильнее напрягся. Его тощие лопатки и локти нелепо торчали — старика явно связали грубее, чем Ортинаву. Удивительно, как все это время он молча терпел боль… но под страхом нового избиения сразу же сломался.

Странным казалось и другое. Все, что Ассарак сообщил микенцам, было в новинку для самого Ортинавы!

Если старик хорошо знал дорогу до других поселений, почему не сказал ни слова раньше? Почему они столько времени шли бесцельно?.. Взгляд Ортинавы прожигал спину своего старого товарища, но ответа так и не последовало. Словно обратившись в камень, Ассарак ни разу не шелохнулся.

Микенцы снова принялись совещаться. Хотя Атанай и предлагал прикончить пленников, другие решили убедиться