Официант принес заказ, и мы отложили разговор. Я выросла в бедности, и мясо появлялось на столе редко, так что я привыкла к котлетам. Миссис Кэмпбелл не умела их правильно готовить, зачем-то добавляя овощи. Но здесь готовили почти идеально.

— И ты приглядывал за Коллинзом? — спросила я, когда мы немного удовлетворили голод.

— Я за многими приглядываю. Но мой друг ошибся. Коллинз был не из тех, кто дергает за ниточки. До недавнего времени.

Меня это несколько удивило.

— Он многого добился, — сказала я. — Может, и не Рокфеллер, но и не простой обыватель, разве не так?

Холлис покачал головой.

— Я говорю не о деньгах, Уилл. Деньги есть у многих людей в этом городе. Но лишь горстка принимает решения. Кого назначить на ту или иную должность. Во что город будет вкладывать деньги. Какие кварталы застраивать, а какие забросить. В молодые годы Коллинз не входил в клуб избранных.

— Может, он туда и не стремился, — предположила я.

— Богач никогда не упускает случая стать еще богаче. Уж точно не кровопийца вроде Коллинза, — сказал Холлис с полным ртом пасты.

Это явно требовало пояснений, но я дождалась, пока мы очистим тарелки, прежде чем подбросить вопрос.

— И почему же он не вошел в клуб больших мальчиков? — спросила я. — И ты сказал «до последнего времени». То есть в конце концов он туда попал. Что изменилось?

Холлис промокнул остатки соуса с подбородка и быстро оглядел полупустой ресторан. Он явно не хотел, чтобы его слова подслушали.

— Я снова вспомнил о Коллинзе только через пару лет после того, как увидел его в первый раз. Тогда я был поглощен тем, что искал компромат на действительно значимых людей. Просто не мог тратить время на аутсайдера. А потом услышал, что он женился на секретарше. Сенсационная новость — из-за разницы в положении и потому что она была беременна. В то время я занимался мэрией, так что не особо за этим следил. Но как-то вечером мне пришлось работать за одной пишущей машинкой с репортершей, занимающейся светской хроникой, чтобы успеть сдать статью в последнюю минуту. Эта репортерша сказала, что ее очень удивила новость о женитьбе Ала Коллинза. Я ответил, что он поступил с девушкой достойно, а она засмеялась. Я спросил, что тут смешного. И тогда она сказала, мол, точно знает, что он «убежденный холостяк».

Холлис посмотрел на меня, ожидая реакции.

— И что? — удивилась я. — Она проиграла какой-то спор, когда он женился?

Холлис громко и раскатисто засмеялся, его смех звучал совершенно непропорционально приземистой фигуре.

— Дорогая, порой я забываю, как ты молода, — сказал он, по-прежнему ухмыляясь. — Я говорю, что он «убежденный холостяк» в том же смысле, в котором и я убежденный холостяк.

— Да брось… — Я не могла поверить своим ушам. — Хочешь сказать, что Алистер Коллинз был…

— На все сто.

Мне потребовалось полминуты, чтобы свыкнуться с этой мыслью. Это слишком многое меняло. Холлис продолжил:

— И тут вдруг стало понятно, почему Коллинз не входит в высший эшелон. В те времена дела обстояли не так плохо, как сейчас, но все равно плохо. Комитет Четырнадцати[17] преследовал всех, до кого мог дотянуться. Но когда Коллинз женился, для него все изменилось. Он начал наращивать мускулы, положил конец забастовкам. Пошли слухи, что исчезают люди. После этого он начал получать правительственные контракты. Переместился в высшую лигу.

Холлис осушил остаток вина.

— В общем, она рассказала мне про Коллинза, и я вспомнил ту первую встречу с ним в этом ресторане. И тогда все заиграло другими красками. Тот его взгляд на меня. И как он потащил своего приятеля наверх.

— Ты знаешь, кто был тот приятель? — спросила я.

— Забавно, что ты спросила. Раньше я никогда его не видел. И после той встречи не видел. До вчерашнего дня.

— Ты его видел?!

— Ага.

— Ладно, колись, — сказала я. — Где ты его видел?

И он рассказал.

Многие фрагменты головоломки встали на свои места.

Я проводила Холлиса обратно к библиотеке. Метель наконец-то закончилась.

Мы попрощались под стальным взглядом охраняющих библиотеку львов. Перед уходом Холлис поделился со мной одной мыслью:

— Я не шутил, когда сказал, что все стало хуже. Война на некоторое время все притормозила. Но теперь, когда не на что отвлечься, они снова взялись за старое. Всех, на кого нельзя налепить этикетку и поставить на нужную полку, просто вышвыривают.

Я показала на свое помятое лицо.

— Думаешь, я не знаю, Холли?

— Ты еще молода. Несмотря на все, через что ты прошла, а может, и благодаря этому, ты считаешь себя бессмертной.

— Я не заблуждаюсь на этот счет.

Я улыбнулась, но Холлис не улыбнулся в ответ. Он нахмурился и провел по волосам мозолистыми от стучания по клавишам пальцами.

— Дело не только в том, что ты не такая, как все. Но ты не боишься это показывать, — произнес он. — Как и твой босс. А торчащие гвозди обычно забивают, Уилл. Будь осторожна, вот и все, что я хочу сказать.

Его слова звучали у меня в голове всю дорогу домой. Когда-то Холлис был лучшим репортером к востоку от Гудзона, по крайней мере так говорили те, кто его знал. Я задумалась, когда и как он вдруг похоронил себя среди библиотечных полок. Подальше от тех, кто дергает за ниточки. Не высовываясь. Выживая.

Хотя это не очень-то похоже на жизнь.

Вернувшись домой, я спрятала катушку с пленкой в сейф и увидела на своем столе записку от миссис Кэмпбелл. Звонила мисс Пентикост. Если позволит погода, она вернется сегодня вечером.

Я испытала такое облегчение, что даже испугалась. Мне хотелось, чтобы она вернулась, не только ради ее безопасности, но и ради моей. Пусть она и торчащий гвоздь, однако на ней все держалось.

Остаток дня и начало вечера я посвятила оставшимся бумагам и через каждые несколько минут смотрела в окно. Из кухни появилась миссис Кэмпбелл.

— Если она не доберется, то обязательно позвонит, — сказала она. — Прекрати ходить взад-вперед и съешь тарелку бараньего рагу.

Я съела две тарелки, плюс булочку с изюмом и кофе. В десять, потягивая уже пятую чашку, я услышала, как перед домом остановилась машина. Я выглянула в окно и увидела знакомую фигуру, хромающую по ступенькам крыльца. Я выбежала навстречу и выхватила из рук босса чемодан.

— Спасибо, — сказала она, входя в дом. — Я боялась, что не сумею сегодня добраться и придется искать пристанище в каком-нибудь придорожном мотеле.