Эйдан проснулся, чувствуя, как его тело сжигает желание. Иэто было не желание поесть, а потребность в крови, которая всегда поднималась втакие моменты. Это было абсолютно ни на что не похожее ощущение, встречавшеесяему доныне. Он громко застонал. Рядом с ним, все еще в объятьях сна, лежалаАлександрия. Она была бледна, а ее волосы спутались между ними, словно связываяих. Он хотел ее. Она была ему просто необходима. И если он останется с ней хотябы на мгновение дольше, то будет не в состоянии обуздать потребность в ней.

Он отскочил подальше от нее, словно обжегшись, точно онаобжигала его кожу, подобно солнечным лучам. Он мягко выругался. Как он сможетнакормить Александрию и не превратить процесс кормления во что-то эротическое,чувственное? Внутри него ревел дикий зверь, требуя ее. Голод. Жажда. Это неподдавалось здравому смыслу и не приносило ничего, кроме тяжелой постояннойболи, увеличивающейся с каждым прожитым днем.

Он провел трясущимися руками по непослушным волосам.Ситуация была взрывоопасна. Не было никакой возможности накормить ее кровью,так необходимой ей, не испытав дикой потребности в ее теле. И, все же, послеслучившегося ранее он понимал − ей нужно время. Зверь буквальнобесновался внутри него, и он не мог больше управлять им. Мэри думала, что онсможет. Она верила в него. Однако Мэри не знала о том накале страстей внутри умужчин-Карпатцев, который возникает к их Спутницам. И она не знала, насколькоблизко он от обращения.

Эйдан снова громко простонал и отвернулся от фигуры, все ещележащей на его кровати в его доме. Он отступил, потому что это словопульсировало в его уме. Зверь начинал доминировать. И был только один путьсправиться с ним – слиться со Спутницей жизни, позволить ее нежности и светуосветить его темноту, принести краски цвета его душе.

Он отошел подальше, прежде чем разбудить ее, оделся в мягкуюшелковую сорочку и черные брюки, надеясь, что элегантность старины поможетобрести спокойствие. Он завязал длинные волосы на затылке. Охотник не сталзастегивать ворот сорочки, потому как боялся задохнуться от силы сексуальногожелания.

Только после этого он послал ей мысленный приказ проснутьсяи стал наблюдать за ее первым вдохом; его тело накалилось от нестерпимого жара,и Эйдан поймал себя на том, что снова ругается. Она потянулась всем телом,чувственно двигаясь под стеганым одеялом. Он подумал, что, возможно, скоро невыдержит. Ее язык облизнул пересохшие губы, словно приглашая его. Эйданзажмурил глаза, чтобы не видеть ее, но все еще продолжал чувствовать ее аромати слышать шелест простыней.

Александрия медленно и потерянно приподнялась. Она виделаяркие эротические сны о руках на ее груди, о том, как ее ласкали ром, пальцамидвигаясь в ней, а потом твердое и сильное тело накрыло ее, пронзая снизу. Телоболело от желания, оно жаждало прикосновения. Она извивалась, приглашая его,соблазняя его, прося прикоснуться к себе. Алекс открыла глаза и встретилась спристальным взглядом золотых глаз Эйдана.

Опасность. Она читалась в его пристальном взгляде.Александрия замерла, не отводя пристального взгляда от хищника, наблюдающего заней. Она боялась даже вздохнуть. Она чувствовала, знала – эротический сон был онем, знала, что его самоконтроль очень хрупок, и Охотник сражается за каждуюего минуту.

− Уходи отсюда, cara mia. – Хрипло прошептал он.Бархатистость его голоса словно ласкала кожу девушки, делая ее ещечувствительнее. – Уходи отсюда, пока можешь. – Казалось, золото его глазосвещает красное пламя, а на лбу выступают капельки пота. Его мускулынапряглись от усилия оставаться неподвижным.

Ей хотелось подойти к нему, чтобы успокоить, и пусть всепоследствия катятся к чертям. Ее тело пылало, сгорая в живом огне, неподвластном контролю. Единственное, что ее удерживало, – ее застенчивость.Стеснительность и страх. Она скатилась с кровати и побежала, точно за нейгнались черти. Хотя, убегала она, скорее, от себя, чем от Эйдана.

Позади нее Эйдан своей неподвижностью был похож на статую.Он боялся, что если сойдет с места, то рассыплется от боли и желания. Он даже ипредположить не мог, как быть дальше. И, да помогут им обоим Боги, если она непридет к нему вскоре...

Александрия начала успокаиваться только внизу, в туннеле.Она чувствовала Эйдана в своем сознании: он тянется к ней, зовет. Она моглаощущать его поцелуи и прикосновения. Она плотно закрыла глаза и облокотилась настену, в попытке удержаться на ногах. Ее ноги тряслись, словно желе,отказываясь идти дальше. Она хотела его. Без сладости и нежности, а дикой,почти животной потребностью, желая так горячо, что царапала ногтями камень.

Она потрясла головой, стараясь избавиться от этих мыслей, аони, словно насмехаясь над ней, возвращались снова и снова. Она поднималась поступенькам, благодарная тому, что Джошуа не видел ее в таком состоянии. Ее душане делала ничего, чтобы облегчить голод, не делала ничего, чтобы стереть изпамяти Эйдана или его пряный сладкий вкус. Горячая волна прошлась по ее коже,от груди до низа живота к чувствительному местечку, увеличивая ее желание. Ейпришлось сильно напрячься, чтобы не позвать Эйдана к себе. Она вожделела его,все ее тело горело и пульсировало от желания. Ей придется позвать его, чтобыпрекратить эти мучения. Ей было необходимо почувствовать его рот на своей коже,его руки на своем теле. Он был ей нужен, срочно, чтобы соединиться со своиммужем на вечность.

А потом она вспомнила его слова. Он может сделать ее своейрабыней. Он может заставить ее делать все то, о чем она даже не моглавообразить, то, о чем она мечтала сейчас. Чьи это были мечты?

− Чтоб тебя, Эйдан. Вот тебе за то, что ты делаешьмне! – Она подняла голову и закрылась от него. Она услышала эхо его отчаянногокрика, рев раненного животного, рык охотника, упустившего свою добычу.

Без него давление в ее уме и мысли о собственном голодеуменьшились. Но не исчезли совсем: реальный голод остался. Она была бледна, ейбыло нужно питание. Ей был нужен он. Небрежно надев джинсы и свитер, онанаправилась в соседнюю комнату. Эта комната должна была стать ее студией. Онаувидела, что Мэри и Стефан уже купили все необходимое, наверное, по приказуЭйдана. Все было высшего качества, все, о чем она даже и мечтать не могла.Обычно, она никогда не принимала такие дорогие подарки, но художник в нейпросто замирал от красоты инструментов.

Она услышала Джошуа перед тем, как он зашел сюда в поискахнее. Возвращаясь домой из школы, он смеялся со Стефаном, непринужденновеселился в кухне с Мэри, поедая ее домашнее печенье. Александрия поймала себяна том, что ей от этого и радостно и грустно. Джошуа нужна была компания, апожилые люди показали, что искренне привязались к нему. Но ей было грустнооттого, что ее отношения с братом изменяются, он больше не будет целикомзависеть от нее.

В то время, когда он быстро взбегал по ступенькам, громкозовя ее, Алекс вновь овладела собой. Джошуа кинулся ей на шею, она подняла егои кружила, пока тот не завизжал от быстроты и удовольствия.