не поняв, что, но и секунды не прошло, как Ли нацепил шляпу, развернулся и вышел за дверь.

Наступило долгое молчание, и Шафран, кажется, хотела, чтобы оно затянулось, потому что чувствовала, что с каждой секундой между ней и мужчиной, стоящим у нее за спиной, нарастает что-то нехорошее.

– Что за убийства? О чем он говорил?

Шафран выдохнула и прижала ладонь к груди, как будто это могло успокоить ее расшалившиеся нервы. Она обернулась, изобразив на лице широкую улыбку.

– Александр, хотите чаю? Может, хотите перекусить? Вы, наверное, проголодались? Пойду посмотрю, может, Элизабет что-нибудь оставила там…

– Шафран. – Его голос, с предупреждением произносящий ее имя, был одновременно таким желанным и таким тревожным. – Убийства? Что он имел в виду?

Шафран попробовала было протиснуться мимо него, чтобы увести его из холодного коридора в гостиную или хотя бы в кухню, желая заняться чем угодно, лишь бы не отвечать на его вопрос.

Александр преградил ей путь. Когда он вот так нависал над ней, меньше всего походил на одержимого порядком ученого, которого она знала. Он больше напоминал отчаянного исследователя, которым был по мнению Элизабет, в чем подруга пыталась убедить и Шафран.

– Я писала вам о деле, над которым работаю по заданию инспектора Грина. – Она заставила себя поднять подбородок повыше. Хоть она ему и не лгала и искренне считала, что не смогла бы объяснить всего в письме, при виде его вытянувшегося лица сердце у нее бешено заколотилось.

– Вы написали только про цветы. – По его голосу было понятно, как он пытается сдержать ярость, бушующую во взгляде.

– С них все и началось. Пожалуйста, давайте не будем стоять тут у порога. Пойдемте?

Он пропустил ее, и Шафран поспешила в гостиную, где подошла к радиатору, Александр же остановился у каминной полки. Его взгляд скользнул по семейным портретам Шафран и Элизабет, которые они обсуждали когда-то. Ноздри Александра раздувались, как будто эти портреты его раздражали. Он повернулся к ней, как темная выжидающая тень.

– Так вы ничего не хотите? Или может, просто…

– Вы тянете время.

– Только потому, что вы ведете себя так, будто последние несколько месяцев провели запертым в клетке, а не проводили эксперименты в джунглях, – с раздражением парировала она. Какая муха его укусила? – Может, лучше завтра поговорим?

– Я не хочу откладывать на завтра этот разговор. Я примчался к вам сразу же, как только мы выгрузились, потому что хотел вас увидеть.

Шафран неуверенно улыбнулась.

– Я рада, что вы это сделали. Почему вы так рано вернулись? Я ждала вас не раньше 21 октября.

– Из-за доктора Генри, – легкая улыбка тронула его губы. – Точно никто не знает, но бьюсь об заклад, он изменил планы потому, что ему была невыносима долгая разлука с миссис Генри. Теперь они души друг в друге не чают.

У доктора Генри с его женой были напряженные отношения, и все разрешилось только после того, как ее отравили и она пролежала в коме две недели, а доктор Генри стал главным подозреваемым в преступлении. Представив себе этого дюжего профессора истории, тоскующего по своей жене, Шафран усмехнулась.

– И как они теперь улаживают свои споры?

– Не знаю. – Он сбросил накидку, придвинувшись так близко, что она почувствовала запах дождя и моря, исходящий от него.

Шафран смотрела на него снизу вверх, теряясь в волне облегчения и волнения от того, что так скучала по нему, и после столь долгого отсутствия Александр Эштон, живой и невредимый, стоит здесь, в ее квартире, а тепло в выражении его лица померкло.

– Шафран, расскажите мне про убийства.

Она расстроенно отвела взгляд и снова поежилась и потерла руками предплечья.

– Я так полагаю, они как-то связаны с тем, что вы так одеты.

– Как я одета? – Шафран оглядела себя, и кровь прилила к лицу от внезапного осознания, что нарядилась как Салли Эверсби. – Ой, и правда. Я была не я. Ради расследования притворялась.

Она вкратце рассказала о букетах, убийствах и, наконец, о том, что они с Ли пытались сделать. Шафран старалась не обращать внимания на то, как вспыхивают его глаза при каждом упоминании о Ли. Неловко получилось, что Александр застал его в столь поздний час у нее дома, а ее в таком откровенном наряде. Он может подумать, что между ней и Ли что-то есть. Но хуже всего, что так оно и было.

– И инспектор Грин… это одобрил?

– Не сразу. Но нам с Ли удалось раздобыть для него информацию о взаимоотношениях между друзьями мисс Уильямс и о других жертвах и мы даже передали инспектору образец белого порошка…

– Вы связались с наркотиками? – вскинулся Александр. Он вынул руки из карманов и опустил сжатые кулаки по бокам. – С наркотиками, серьезно?

Шафран так поразил его слишком резкий тон, что ее хватило лишь на то, чтобы кивнуть.

– Что ж, позвольте откланяться.

– Что? – Она была сбита с толку.

Но он уже широким шагом выходил вон из гостиной.

– Александр, прошу, не уходите! – Она бросилась за ним по коридору, торопливый стук ее каблуков заглушал тонкий ковер. Шафран перехватила его руку как раз в тот момент, когда он наклонился, подхватив с пола свою дорожную сумку. – Пожалуйста, я не понимаю, почему вы так разозлились!

Он повернулся к ней, и она утонула в его бездонных глазах.

– Мне не нравится, что, ввязавшись в это расследование, вы так рискуете. Мне не нравится, что инспектор Грин и доктор Ли позволяют вам подвергать себя опасности, связавшись с убийцами, наркоторговцами и бог знает с кем еще. Мне не нравится, что в этом всем вы не видите проблемы. – Он вновь выпустил сумку из рук. – Шафран, вы чуть не погибли. Всего несколько месяцев назад Беркинг с Блейком едва не убили вас. Зачем снова ставить себя под удар?

– А как насчет вас? Почему вы согласились отправиться в экспедицию в джунгли? Вы так же, как и я, были на волосок от смерти. И все же, не раздумывая ни секунды, отправились в Амазонию, в которой опасности подстерегают на каждом шагу. – Она шагнула к нему, встав между ним и дверью, и понизила голос. – Я занимаюсь важным делом, помогаю инспектору Грину. Он не может добраться до этих людей и проникнуть в те места, куда вхожи мы с Ли.

При имени Ли Александр помрачнел еще больше. Он отвернулся, раздувая ноздри.

– Вам незачем ревновать, – сказала Шафран. Но коварный голосок у нее в голове шепнул, что на самом деле у него есть на то все основания.

– То, что я испытываю к мужчине,