В этом году она спокойно провела Рождество вместе сИоахимом. Он был невероятно нежным и любящим по отношению к ним. Это былоособенно важно для Филиппа, который рос без отца. В его представлении Иоахимбыл особенным другом, и, естественно, он очень нравился Филиппу, так же как иСаре. Она по-прежнему ненавидела все, что олицетворяли немцы, но она не могланенавидеть Иоахима. Он был хороший человек и много работал, помогая раненым,которых привозили в замок на поправку. У некоторых из них не было никонечностей, ни надежды, ни будущего, ни дома, куда бы они могли вернуться. Икаким-то образом он ухитрялся найти время для каждого, часами беседуя с ними,вселяя в них надежду, заставляя их вновь обрести желание жить, иногда онзанимался этим вместе с Сарой.

— Вы изумительный человек, — тихо сказала она ему,когда они сидели на кухне в коттедже.

Эмануэль была у себя дома, а Генри уже несколько недельпропадал где-то в Арденнах, по словам Эмануэль, и Сара больше не задавала никакихвопросов. Ему исполнилось уже шестнадцать лет, и он вел жизнь, полную волненийи опасности. Жизнь Эмануэль тоже становилась все труднее. Сын мэра относился кней с крайней подозрительностью, и разразился большой скандал, когда она ушлаот него. Теперь у нее был роман с одним из немецких офицеров. Сара ничего ей ниразу не сказала, но подозревала, что Эмануэль получает от него какую-тоинформацию и передает ее партизанам.

Сара держалась в стороне от всего этого. Она делала чтомогла по восстановлению замка, помогала медицинскому персоналу, когда к нейобращались, а остальное время проводила с детьми. Филиппу исполнилось четыре споловиной года, а Элизабет была на год младше. Дети были прелестны. Филипп —высокий не по годам мальчик, а Элизабет удивляла ее своим изяществом и болеетонкими, чем у мамы, чертами лица. С самого рождения она была хрупкой, однакоотличалась непоседливостью и всегда была готова на озорство. И каждому, ктовидел Иоахима с детьми, было ясно, что он их обожает. Накануне сочельника онпринес им красивые немецкие игрушки и помог украсить елку, а для Лиззиухитрился найти куклу, которую девочка тотчас схватила обеими руками и началабаюкать.

А Филипп вскарабкался на колени к Иоахиму и обнял его рукамиза шею, прижимаясь к нему. Сара сделала вид, что не замечает этого.

— Вы не уедете от нас, как мой папа, не уедете? —с тревогой спросил он.

Когда Сара услышала это, в ее глазах появились слезы. НоИоахим поспешно ответил ему:

— Понимаешь, твой папа не хотел уезжать от вас. Если быон мог, он был бы сейчас здесь с вами.

— Тогда почему он уехал?

— Он должен был уехать. Он — солдат.

— Но вы не уехали, — логично заявил ребенок, непонимая, что Иоахиму тоже пришлось уехать от своих собственных детей, из дома,и приехать сюда. Мальчик не сходил с колен Иоахима, пока тот не отнес егонаверх в постель, а Сара отнесла малышку. Филипп обожал сестричку, чтоприводило Сару в восторг.

— Как вы думаете, в этом году все наконецзакончится? — с грустью спросила Сара, когда они выпили по глоткупрекрасного «Курвуазье» после того, как уложили детей спать.

— Надеюсь. — Казалось, что войне не будетконца. — Иногда я думаю, что бойня не закончится никогда. Я смотрю на этихмальчиков, которых присылают к нам день за днем, неделя за неделей, год загодом, и задаюсь вопросом, осознает ли кто-нибудь, насколько это всебессмысленно и стоит ли таких жертв.

— Думаю, что именно поэтому вы здесь, а не нафронте, — улыбнулась ему Сара. Он ненавидел войну почти так же, как и она.

— Я рад, что я попал сюда, — мягко ответил он.Иоахим надеялся, что с ним ей было легче перенести все невзгоды военноговремени. Потом он протянул руку через стол и осторожно коснулся ее руки. Онизнали друг друга три с половиной года, и этот срок казался чуть ли не целойжизнью. — Вы для меня очень много значите, — тихо произнес он, и тут,под действием бренди и сентиментальной атмосферы этого дня, Иоахим не смогбольше прятать свои чувства. — Сара, — нежно произнес он, — яхочу, чтобы вы знали, что я люблю вас.

Она отвернулась, пытаясь скрыть свои чувства. Сара понимала,что из уважения к Вильяму она не должна показывать их.

— Иоахим, не нужно… пожалуйста… — Она умоляющепосмотрела на него, а он взял ее за руку и долго не отпускал.

— Скажите мне, что вы не любите меня, никогда неполюбите, и я больше не повторю эти слова… но я действительно люблю вас, Сара,и мне кажется, что вы тоже любите меня. Что же нам делать? Зачем нам скрыватьэто? Зачем нам оставаться только друзьями, если мы можем дать друг другу гораздобольше? — Он страстно хотел ее. Он столько ждал этого момента.

— Я люблю вас, — прошептала Сара, ужаснувшисьтому, что сказала, так же как и самому чувству, которое она испытывала. Нолюбовь к нему родилась в ней давно, и она сопротивлялась, как могла… радиВильяма. — Но мы должны оставаться друзьями.

— Почему? Мы взрослые люди. Наступает конец света.Разве мы не можем позволить себе немного счастья? Немного радости? Немногосолнечного света… прежде, чем он наступит? — Они оба видели так многосмерти, так много боли, и оба так устали.

Сара улыбнулась его словам. Она тоже любила его, ейнравилось, как он обращался с ее детьми и с ней самой.

— У нас есть дружба… и любовь… мы не имеем права набольшее, пока Вильям жив.

— А если его нет в живых?

Сара отвернулась, как делала это всегда. Представить Вильямапогибшим было еще слишком мучительно.

— Я не знаю. Я не знаю, что бы я чувствовала тогда. Носейчас я по-прежнему ощущаю себя его женой. И может быть, это чувство еще долгоне покинет меня. Может быть, останется навсегда.

— А я? — спросил Иоахим, первый раз что-то требуяот нее. — А я, Сара? Что мне теперь делать?

— Я не знаю. — Она печально посмотрела на него, аон поднялся и подошел к ней. Он сел рядом с ней и заглянул ей в глаза, и там онувидел печаль и желание. Не удержавшись, он коснулся ее лица.

— Я всегда буду здесь с вами. Я хочу, чтобы вы зналиэто. И когда вы сумеете примириться с тем, что Вильяма нет в живых, япо-прежнему буду здесь. У нас есть время, Сара… у нас целая жизнь. — Тутон нежно поцеловал ее в губы, сказав наконец то, что хотел сказать ей долгоевремя, и она его не остановила.

Сара не могла остановить его. Ей хотелось этого так же, каки ему. Прошло больше четырех лет с тех пор, как она не видела мужа, и три споловиной года она прожила рядом с этим человеком, бок о бок, день за днем,испытывая к нему все большую любовь и уважение. Однако она понимала, что они неимели права на то, чего так хотелось им обоим. Для нее это значило больше, чемжизнь. Она дала клятву человеку, которого любила.

— Я люблю вас, — прошептал Иоахим, снова поцеловавее.

— Я тоже люблю вас, — сказала она. Но она все ещелюбила Вильяма, и они оба понимали это.