– Наслушалась уж, – вздохнула она.

Борис вспомнил, что почти то же самое говорил ему недавнопьяный поручик Осоргин.

– Вот таким людям там и помогай, – продолжалакнягиня. – Они ни в чем не виноваты, если и были у них какие грехи, тозаранее они их искупили. И смотри: дело тебе поручила важное, так что уж сделайодолжение, под пули не подставляйся даром, а картину при первом случаепостарайся за границу переправить. Есть у тебя возможность-то?

Борис вспомнил о полковнике Горецком и кивнул.

– Теперь иди, картину спрячь, чтоб никто про это незнал. Сам знаешь, время нынче страшное, береженого Бог бережет. Завтра Варварупришли, посмотреть на нее хочу, помнится, была она на Шурочку похожа… – Истаруха утомленно откинулась на подушки.

– Спасибо, Анна Евлампиевна, что доверие такое мнеоказываете, – пробормотал Борис.

– Иди-иди. – Она махнула рукой. – Ужнастолько-то я в людях разбираюсь, долгую жизнь прожила, благородного дачестного с первого взгляда отличу.

Борис снова поцеловал старческую руку и вышел, думая о том,что напоследок сказала княгиня. Она в него верила, это, конечно, приятно, ночто теперь делать с картиной? Как сохранить этакую ценность в таком сумбуре?

Борис очень бы обеспокоился, если бы узнал, что и этому егоразговору с княгиней имелся свидетель, вернее, свидетельница. Прелестная Софиуслышала голос Бориса еще на лестнице – лакей Федор имел гулкий бас и говорилвсегда громко. Услышав, что гость привез новости из «Дубовой рощи», Софинавострила очаровательные ушки и, уверившись, что Бориса допустили к княгине,выскочила на лестницу. Оглянувшись по сторонам и убедившись, что Федор ушелподметать двор перед крыльцом, а Агафья спустилась вниз на хозяйскую половинупопить чайку и посплетничать, Софья Павловна торопясь пробежала гостиную, затемеще одну небольшую комнатку, которая служила княгине не то кабинетом, не тобудуаром, и остановилась у дверей спальни. Борис, входя, плотно закрыл за собойдовольно-таки солидную дверь, так что когда Софи приникла к ней ухом, онауслышала только неразборчивое бормотание. Соблазн приоткрыть дверь был оченьвелик, но Софи недаром была женщиной осторожной и благоразумной: она сдержалапорыв, потому что шестым чувством поняла, насколько важен разговор,происходящий в спальне, а следовательно, Борис будет начеку и совершенноправильно всполошится, если почувствует в комнате легкий сквознячок. В первыймомент Софи почувствовала сильную досаду от того, что старуха разболелась ипринимает теперь визитеров прямо в спальне, а не в гостиной – там очень удобнобыло подслушивать, стоя в маленьком темном коридорчике у двери, спрятавшись запортьерой. «Но за неимением гербовой пишем на простой», – мысленнопроизнесла Софи, мобилизовала все чувства и приникла ухом к двери. Понемногуона стала различать в неясном бормотании отдельные слова. Она никак неотреагировала, когда услышала слова Бориса о геройской смерти полковникаАзарова, она сделала пренебрежительную гримаску, когда услышала о найденнойсестре Варе, но когда она уловила, что речь в разговоре пошла о «Дубовой роще»,то лицо ее сразу же волшебно изменилось. Тот, кто сумел бы заглянуть ей в лицов данный момент, увидел бы не миловидную молодую женщину, нет, в лице еепроступили жесткие, решительные черты, и даже покойный полковник Азаров, еслибы был жив и находился рядом с ней, не узнал бы своей возлюбленной.

Далее на лице Софьи Павловны появилась самая настоящаязлость, потому что из рассказа Бориса, переданного княгине вполголоса, она непоняла ни слова. Дело в том, что прелестная Софи была полностью осведомлена очудной картине, что хранилась в имении княгини Задунайской.

Это было давно, еще в Петербурге, в тринадцатом году. На глазаСофье Павловне, тогда уже не Вельяминовой, но еще не баронессе Штраум, попалосьнесколько номеров журнала «Старая усадьба». Она тогда выполняла одноконфиденциальное поручение своего хорошего знакомого, нет нужды называть егоимя, он давно умер, о чем с сожалением подумала теперь Софи. Пришлось сидеть надаче в Павловске, где она невыносимо скучала. И на глаза ей попались журналы.От скуки она принялась листать их и неожиданно отыскала для себя многоинтересного. Один номер был полностью посвящен имениям на юге России и наУкраине. Среди прочих одним из богатейших называлось имение княгини Задунайской«Дубовая роща». В статье подробно описывался дом, сад, а также предметыискусства, хранящиеся в имении, в том числе предположительно, как подчеркивал автор,картина Андреа Мантеньи «Поклонение волхвов». Каким образом она попала вимение, не уточнялось. Софья Павловна всегда считала себя женщиной,разбирающейся в искусстве. Кроме того, из своей богатой приключениями жизни онавынесла твердое убеждение, что никакая информация, пусть даже самая пустая,никогда не бывает ненужной. Рано или поздно настанет минута, когда знания могутоказаться весьма кстати. Поэтому она аккуратно вырезала из журналазаинтересовавшую ее статью и спрятала подальше в кожаную папочку, где храниланужные бумаги.

И надо же было такому случиться, что года через полтора впоезде из Петербурга в Москву, опять-таки совершенно случайно, в попутчиках унее оказался весьма симпатичный старичок. Старичок был большим знатокомискусства, преподавателем Академии художеств. Софья Павловна вспомнила остатье, вырезанной из старого журнала, и отнеслась к старичку весьмаблагосклонно. Тот, приятно пораженный заинтересованностью приветливой имиловидной молодой дамы, оживился и, говоря по-простому, распустил хвост, тоесть болтал всю дорогу. Надо заметить, что рассказать ему было о чем. Он многораз бывал в Италии и Франции, отлично разбирался не только в живописи, но и вархитектуре. Софья Павловна умело направляла нить разговора на итальянскихмастеров периода кватроченто, ибо не поленилась как-то зайти в публичнуюбиблиотеку и прочитать там кое-что из книги Джорджо Вазари «Жизнеописаниеитальянских художников эпохи Возрождения».

Престарелый любитель искусства мысленно округлил глаза,отметив, что молодая дама не только привлекательна, но и весьма образованна.Далее он рассказал ей об Андреа Мантеньи, работавшем в городе Падуе, и сообщил,что как раз сейчас после остановки в Москве едет на юг России, в имение княгиниЗадунайской, чтобы посмотреть воочию на знаменитый шедевр Мантеньи –«Поклонение волхвов», а кстати выяснить, каким же образом эта картина много летназад попала в Россию.

Приветливо простившись с попутчиком на вокзале, Софиотложила в памяти беседу с ним на долгое время. Вскоре события понеслись вскачь– война, революция, потом Гражданская война. Все эти события подхватили Софи,как бурный поток подхватывает щепку, и вовлекли в водоворот. Но Софи была умнаи предусмотрительна, поэтому смогла выплыть из мутного потока целой иневредимой. Кроме того, Софи всегда хотела разбогатеть, но в царской Россиимошенничество было уголовно наказуемо, а все уголовно наказуемое претило еенатуре. Все же она была дамой благородного происхождения. Иное дело – нынешниевремена, когда все оказалось дозволено. Софи чувствовала себя как рыба в мутномпотоке Гражданской войны. В Феодосии она связалась с Вольским – у них былостарое знакомство. И как же потом она себя за это ругала! Хорошо, что фортунаоказалась к ней благосклонна, и удалось унести ноги от контрразведки.