Ах, Мэвис! Сколько горя суждено мне было узнать!

Мэвис! Мэвис! Я шепчу ваше нежное имя в одиночестве! Я вижу вас в своих снах и, становясь перед вами на колени, называю вас ангелом! Вы мой ангел у врат потерянного Рая, чей меч гениальности, обращаясь во все стороны, удерживает меня от всякого приближения к моему утраченному Древу Жизни!

XX

Едва мы вышли из дома, как произошел неприятный инцидент, который мог закончиться весьма печально. Завидев хозяйку, сенбернар, мирно дремавший в залитом солнцем уголке лужайки, поднялся, чтобы поприветствовать ее. Однако, увидев нас, он замер и зловеще зарычал. Прежде чем мисс Клэр успела произнести команду, пес сделал пару огромных прыжков и яростно накинулся на Лусио, словно хотел порвать его на куски. Князь с восхитительным присутствием духа ухватил собаку за горло и заставил отступить.

Мэвис Клэр смертельно побледнела.

– Позвольте, я придержу его! Он слушается меня! – воскликнула она, положив свою маленькую ручку на шею огромного пса. – Император, лежать! Лежать! Как ты смеешь?! Лежать, сэр!

Через мгновение Император лежал на земле у ее ног, тяжело дыша и дрожа всем телом. Она держала его за ошейник и смотрела на Лусио, который оставался совершенно невозмутим, хотя глаза его опасно сверкали.

– Мне очень жаль! – произнесла хозяйка дома. – Я и забыла, вы ведь говорили, что собаки вас не любят. Но что за странная антипатия? Не понимаю, что происходит. Император – очень добродушный пес. Я должна извиниться за его дурное поведение, оно весьма необычно. Надеюсь, он не причинил вам вреда?

– Ни малейшего! – ответил Лусио вежливо, но с холодной улыбкой. – Надеюсь, я тоже не причинил ему вреда и не огорчил вас!

Мисс Клэр, ничего не ответив, увела сенбернара прочь. Она отсутствовала несколько минут, и все это время Лусио выглядел хмуро и сохранял суровое выражение лица.

– Что вы о ней думаете? – спросил он отрывисто.

– Не знаю, что и сказать, – ответил я неопределенно. – Могу только заметить, что она совсем не такая, какой я ее себе представлял. А ее собаки – компания довольно неприятная!

– Они честные животные! – сказал князь угрюмо. – Они привыкли к откровенности со своей хозяйкой и потому прямо выражают протест против воплощения лжи.

– Говорите о себе! – ответил я раздраженно. – Они выражают протест главным образом против вас.

– Я прекрасно это осознаю, – кивнул Лусио, – и потому говорю именно о себе. Вы же не думаете, что я могу назвать воплощением лжи вас, даже если бы это было правдой! Это было бы неучтиво. Но я – сама ложь, и признаюсь в этом, что дает мне право претендовать на честность бóльшую, чем у обычных людей. Эта увенчанная лаврами леди – олицетворенная истина! Только представьте это! Ей незачем притворяться не тем, кто она есть! Неудивительно, что она так знаменита!

Я ничего не ответил, так как в этот момент вернулась та, о ком шла речь, – спокойная и улыбающаяся. Она сделала все возможное, с тактом и грацией идеальной хозяйки, чтобы заставить нас забыть о свирепом нападении пса.

Мисс Клэр провела нас по самым красивым извилистым дорожкам своего сада, который представлял собой одну большую беседку из весенней зелени. Она беседовала с нами обоими с одинаковой легкостью, живостью и остроумием, но я заметил, что на Лусио она поглядывала с бóльшим интересом, хотя наблюдала за ним скорее с любопытством, чем с симпатией. Пройдя под аркой, образованной расцветающей сиренью, мы вышли на открытый двор, вымощенный голубыми и белыми изразцами. В центре располагалась живописная голубятня, построенная в виде китайской пагоды. Остановившись, Мэвис хлопнула в ладоши. Туча голубей – белых, серых, коричневых и сизых – ответила на зов, закружившись вокруг ее головы и слетая к ее ногам.

– Вот мои рецензенты! – сказала она со смехом. – Разве они не прелестные существа? Те, кого я знаю лучше остальных, названы в честь соответствующих газет, но есть, разумеется, и много безымянных. Вот, например, «Субботнее обозрение».

Она подняла напыщенную птицу с коралловыми лапками, которой, казалось, нравилось проявленное к ней внимание.

– Дерется со всеми своими товарищами и отгоняет их от корма, где только может. Очень сварливое существо! – Тут мисс Клэр погладила птичку по головке. – Ей трудно угодить. Бывает, что она не берет кукурузу и ест только горох, или наоборот. Она вполне заслуживает своего имени. Улетай!

Мисс Клэр подбросила голубку и проследила, как та взмывает вверх и опускается вниз.

– Она такая забавная старая ворчунья! А вот «Оратор», – и она указала на толстого суетящегося веерохвоста. – Он очень солиден и воображает себя важной персоной, хотя в действительности это совсем не так. Вон там «Общественное мнение» – тот, что дремлет на стене. Рядом с ним «Зритель»: видите, у него два кольца вокруг глаз, как очки. Коричневое существо с пушистыми крыльями на цветочном горшке – это «Девятнадцатый век». Маленькая птичка с зеленой шеей – «Вестминстерская газета», а толстяк, сидящий на трибуне, – это «Пэлл-Мэлл». Он отлично знает свое имя – смотрите! – И она весело позвала: – Пэлл-Мэлл! А ну, лети сюда!

Птица тотчас повиновалась и, облетев мисс Клэр сбоку, села ей на плечо.

– Есть много других, их иногда трудно различить, – продолжала она. – Всякий раз, когда выходит плохая рецензия, я даю имя голубю – это меня развлекает. Вот тот лохматый, с грязными лапами зовется «Скетч». Совсем не благовоспитанная птица, должна вам сказать! Этот умный голубь с пурпурной грудью – «Графика», а это мягкое старое серое существо – это «ИЛН», сокращенное название «Иллюстрированных лондонских новостей». Три белых – соответственно «Ежедневный телеграф», «Утренняя почта» и «Стандарт». А теперь посмотрите на них всех!

Она взяла стоявшую в углу накрытую корзину и принялась щедро разбрасывать кукурузу, горох и пшеницу по всему двору. На какое-то время небо скрылось от нас, так густо сбились птицы, сражаясь друг с другом, пикируя вниз и взмывая вверх. Но вся эта суматоха вскоре сменилась относительным порядком: они разбрелись по земле, выбирая свои любимые блюда из предложенных на выбор.

– Вы поистине добродушный философ, – сказал Лусио с улыбкой, – если рассматриваете своих оппонентов-критиков как стаю голубей!

Она от души рассмеялась и ответила:

– Это просто средство побороть раздражение. Раньше я очень волновалась за свои произведения и не могла понять, почему критики без нужды суровы со мной, одновременно проявляя снисходительность к гораздо худшим авторам. Но, поразмыслив, я убедилась, что мнение критиков никак не воздействует на публику, и решила реагировать на это не иначе, как с помощью голубей!

– Но если голуби