Сто лет спустя произошло то же самое, но на этот раз героем стал один из сыновей самого короля. Линия Бурбон-Дампьеров по мужской линии пресеклась. Последним ее отпрыском была Беатриса, дама де Бурбон. Но Капетинги держали в резерве целую толпу младших сыновей, особенно Людовик Святой, у которого их было шесть. Роберт, шестой и последний сын короля, был, как и подобает младшему сыну, наделен мизерным графством Клермон-ан-Бовези. Но удачно женившись на Беатрисе, он стал еще и сеньором де Бурбон.

С этого момента политическая позиция Бурбонов была ясна: они должны были служить в армии короля, поддерживать монархию в трудные времена и в обмен на это рассчитывать на ее финансовую поддержку. Эта позиция заставляла их держаться вдали от долины реки Алье, в Париже или в других местах. Таким образом, Бурбоне управлялось в основном дамами этой семьи, к их большому благу.

Первого сына Беатрисы и Роберта, как и подобает, назвали Людовиком. Он служил в армии Филиппа IV Красивого, который сделал его наследственным Великим камергером. Затем наступил кризис престолонаследия. Людовик I Бурбонский, который был сторонником монархической преемственности больше, чем капетингской крови, помог Филиппу V, Карлу IV, а затем Филиппу VI стать королями. В результате чего сам стал герцогом. Сеньория Бурбон стала герцогством и пэрством. Кроме того, он получил графство Ла-Марш в качестве владения для своего младшего сына. Людовик умер в 1342 году, и его преемником стал старший сын, которого звали Пьер.

Пьер I, как и его отец, служил в королевской армии, вместе с младшим братом Жаком, графом Ла Марш, умершим от ран после великой битвы с рутьерами при Бринье. Жак де Бурбон был коннетаблем Франции и прямым предком короля Генриха IV. Это было еще одной традицией Бурбонов и их ближайших родственников, которые, часто носили меч коннетабля. В награду за поддержку Филипп VI выдал свою младшую единокровную сестру Изабеллу де Валуа замуж за Пьера I. Она стала матерью Жанны Бурбонской, вышедшей замуж за Карла V, и бабушкой Карла VI. Изабелла была той герцогиней Бурбонской, которую взяли в заложники рутьеры и находившейся у них в плену в течение многих месяцев. Пьер I погиб в 1356 году в битве при Пуатье. Как видно, Бурбоны тоже платили налог кровью.

В 1388 году герцог Бурбонский мог похвастаться прекрасным послужным списком, он был щедро вознагражден королем пенсией и неизменной поддержки при любой возможности расширить герцогство за счет выгодных покупок, браков и вымороченного наследства. Неблагодарность тогда была не входу. Без короля герцог Бурбонский был бы никем. Не с городом Клермон-ан-Бовези, не с куском Лимани, едва достигавшим размеров нынешнего департамента Алье, не с влажными пастбищами Ла Марш, и небольшим Форе, принц мог мечтать о независимости. Людовик Бурбонский служил государству и использовал его. Такая позиция устраивала и мармузетов.

И именно ее они предложили Людовику, брату короля. Но мог ли сын короля и брат короля, довольствоваться скромной ролью слуги государства?

Сон старого пилигрима

В 1388 году в это верили, на это надеялись. Филипп де Мезьер, теоретик мармузетов, делился политическими откровениями с молодым королем, "коронованным белым крылатым оленем, с позолоченными рогами и копытами", и его братом, "добрым молодым ястребом с белыми крыльями", в Сне старого пилигрима — восхитительной политической аллегории, в которой старый рыцарь предлагал молодому государю свои знания и надежды.

Это был не первый случай прихода к власти команды, настроенной на реализацию последовательной программы, начиная с монетного двора и заканчивая отношениями с Папой и императором. Вопреки распространенному мнению, Средневековье не гнушалось переменами. Просто оно называло это "реформами". Еще менее склонно оно было к теоретизированию. Напротив, его политические цели всегда были очень возвышенными. По крайней мере, они устремлялись если не к луне и солнцу, то к великим вершинам всего христианства, как они любили называть светскую власть и власть церковную. Новым здесь являлось то, что Филипп де Мезьер написал Сон старого пилигрима в тот же год, когда к власти пришла команда мармузетов, чтобы опубликовать и объяснить свою программу, как в ее квазимистической конечной цели, так и в наиболее ее мельчайших реалистичных деталях.

Связи Филиппа де Мезьера с мармузетами и партией кардинала Булонского были столь же давними, сколь и очевидными. Уже в 1354 году он воевал под командованием Арнуля д'Одрегема, маршала Франции, ставленника Булонской семьи и покровителя будущих мармузетов. Один из его многочисленных братьев (в семье было двенадцать детей) был епископом Арраса, затем Теруана и, наконец, Камбре — в то время мест бесспорного булонского послушания. Мог ли он здесь познакомился с Бюро де Ла Ривьер? Мы не знаем. Но у этих двух людей было слишком много общего, чтобы не завязалась тесная дружба. Филипп называл Бюро "мой отец", а Маргариту, его жену, "моя мать" — типичное выражение булонской привязанности.

Именно Бюро де Ла Ривьеру и его жене Филипп посвятил свои ранние политические трактаты. Смерть Карла V вынудила Филиппа удалиться в монастырь целестинцев, в то время как Бюро подвергся преследованиям и угрозам. Чтобы занять свой вынужденный досуг и утешить друга, Филипп написал для него книгу: Мемуары (Mémoires), рассказывающую о приключениях его юности, паломничестве в Иерусалим, и других путешествиях, а затем описывающую последнюю поездку, по королевской дороге, которая привела доброго рыцаря в рай. Это "путешествие бедного пилигрима и утешение его отца и матери" до нас не дошло, как и другая книга, более оптимистичная по замыслу, которую Филипп в 1384 году посвятил Бюро де Ла Ривьеру, когда тот, будучи камергером, вновь завоевал расположение молодого короля и получил доступ к его уху. В этом Маленьком путешествии бедного пилигрима Филипп хотел передать королю через Бюро все свои знания и политический опыт, а также предостеречь "молодого крылатого оленя" от трех пороков "Tyre, Myre et Bouf", то есть от скупости, похоти и гордыни.

Но к 1388 году все изменилось. Карлу исполнилось двадцать лет. Теперь он был "крылатым оленем". Наконец-то он стал "властелином великой страны", "капитаном французского корабля". Для своего народа молодой король предстал как ясный свет, как переводится его имя Karolus с латыни, "так сказать сказать clara lux (яркий свет)". Наступило время надежд, а также время усилий. Вот почему пришла пора Филиппу стать добрым слугой, восхваляемым Евангелием в притче о талантах, и максимально использовать данный ему Богом талант, свои политические знания и опыт, предложив их своему государю. Поэтому он излагает их Карлу не в виде ученого трактата, а в виде аллегории, иногда неясной и немного странной, но представленной так, "как склонны понимать современные люди, и особенно великие государи". Карл любит модные книги, романы и длинные поэмы наполненные символизмом, сложным, как дворянский герб. Поэтому прочитал и Сон старого пилигрима.

Советники Карла V уже выпустили большую книгу по политологии — Мечта о фруктовом саде (Le Songe du Verger), но это была тяжеловесная