В канун Хэллоуина рисовали страшные тыквы с натуры, собирались праздновать в студии этот новый, необычный, просто замечательный праздник. В последний момент Екатерина Яковлевна заявила:

– Ты уходи, Ляля!

– Почему? – опешила Ляля, залепетала: – Я тоже хочу. Мы с Лизой…

Ляля хотела сказать, что они с Лизой подготовили танцевальный номер, страшную сценку, Ляля даже принесла чёрный платок для танца, но не успела всё это сказать.

– Иди, пожалуйста. За тобой бабушка пришла. Не заставляй бабушку мучиться и ждать.

– Да бабушка домой уйдёт, ей несложно. Она попозже вернётся забрать меня! – принялась уверять Ляля.

– Иди! – И Екатерина Яковлевна своей неповторимой лучезарной улыбкой улыбнулась бабушке – та закивала, поддерживая педагога, вряд ли она поняла, в чём дело.

Ляля собиралась, делала вид, что торопится, что, вот, мол, бабушка пришла не вовремя, только из-за этого Ляля покидает праздник, и слёзы почти не капали на тёплые штаны, поспешно натянутые задом наперёд… Ляля ещё в саду научилась не показывать эмоций. Когда плохо, делать вид, что всё нормально, так и должно быть. Когда хорошо и счастливо, вообще никак не реагировать, сидеть с каменным лицом. На улице Ляля вдруг подумала: а ведь Екатерина Яковлевна помнит бабушку совсем другой, такой, как на старой фотографии дома. И тётя Галя помнит бабушку прежней, и тётя Света. Ляля и сама не знала, что это за мысли пришли ей в голову из-за тоски и обиды. И ещё Ляля подумала: как бы хорошо было увидеть бабушку молодой, пусть она будет вместо мамы, а мама пусть будет просто старшей сестрой, чтобы с ней можно было поболтать обо всех и обо всём, а не только о том, как кто перед Лизой стоит на коленях…

Дома Ляля сразу, без ужина, пошла играть на ковёр. Когда ей было плохо и грустно, она доставала Лулу, растрёпанную и замызганную, домик, у которого уже не хватало стен и перекрытий – кое-что из стен бабушка использовала под подставки для своего микроскопа, а игрушечную ванночку – для своих химикатов. Лулу – не человек, всего лишь кукла, ей не жалко делиться домиком и ванночкой, тем более с бабушкой. Ляля так и заснула на полу под бормотание телевизора, проснулась от недовольного маминого голоса:

– Это что такое?!

Ляля тяжело посмотрела на маму, одиноко, тоскливо. Мама села в бабушкино кресло. Бабушка уже похрапывала на тахте.

– Что-то случилось, Ляля?

– Екатерина Яковлевна, – разрыдалась Ляля.

– Что Екатерина Яковлевна?

– Она не дала мне со всеми праздновать.

– День рождения справляли чей-то?

– Нет. Хэллоуин.

– Что?

– Хэл-ло-уин.

– Что это за Хэллоуин?

– Ну… разные злые духи выходят побродить.

– Какие духи? Ляля! Ты что?!

– Ну вампиры, ведьмы, скелеты. Как в мультике про скелет.

– А-а-а. Так это как на святочной неделе?

– На чём?

– Есть такой праздник. От Рождества до Крещения гуляет нечисть. Язычество, праздник солнца… или луны… Забыла?

– Нет, мама, не забыла, там Спиридон-Солнцеворот. Солнце на весну. А это тёмный праздник, ночной.

– Так и колядки ночные.

– Нет, мама. Там умершие празднуют. Там, мама, тыкву надо резать, вырезать глаза и свечу вставлять. Тыква светится изнутри.

– М-да… Ну и праздники пошли, – сказала мама. – Впрочем, надо будет спросить у своих.

«У своих» – это значило на работе. Взрослея, Ляля часто замечала: мнение ведущих, операторов, корреспондентов было непререкаемым для мамы, какую бы чушь они ей ни сказали, какую бы дурацкую книгу ни посоветовали, она всему верила беспрекословно.

На следующий день мама позвонила Екатерине Яковлевне и поинтересовалась, почему Лялю прогнали.

– Ляля очень возбуждённая. Плохо себя ведёт.

– Это правда? – спросила мама. Было заметно, что мама не очень верит в это.

– Нет. Я просто иногда с Лизой болтаю.

– Ну а почему всё-таки она тебе не разрешила остаться?

– Потому что, мама, мы к чаю ничего никогда не приносим.

– А разве Екатерина Яковлевна на это обращает внимание?

– Да.

– А мне кажется, это ты одна обращаешь внимание. Екатерина Яковлевна всегда сама всех угощала. Я же помню. Я к ней в детстве ходила в гости.

– А тётя Галя к ней до сих пор приходит, навещает.

– Она ей шубы за три копейки переделывает.

– Нет. Поздравляет с праздниками. А ты – нет. – Ляля знала, что мама очень любит, когда её угощают, но ненавидит разоряться и угощать других, дарить подарки; любит принимать подарки – это да.

– Ну сравнила – Галька. Галька вечно всех одаривает, поэтому такая старая и страшная, на себя-то ничего не тратит.

«Зато ты всё тратишь на себя!» – подумала Ляля. Ей не очень нравилось, что мама говорит «Галька», «Светка», «Стелка» о своих подругах. Ляля бы не показала виду, но обиделась, если бы её звали Лялькой. А они-то маму зовут загадочно – Зо! Ляля надеялась, что мама всё-таки будет покупать что-нибудь к чаю, но ошиблась. Мама ничего не собиралась покупать – из принципа. Тогда Ляля попросила бабушку научить её печь рогалики, бабушка редко, но делала их. И та с удовольствием всё объяснила и показала.

– Хорошо, Лялюшка, что ты их приготовишь. Я бы чаще готовила, но у меня исследования, от микроскопа спина болит и глаза, нагибаться больно, как вступит, если нагнусь, так сутки после ходить тяжело. А когда сижу, тебя контролирую, – красота. После «орешкам» со сгущёнкой научу, а потом настоящим персикам к чаю.

– Настоящим? Персикам?

– Конечно, настоящим, но из теста.

Ляля ничего не поняла: настоящие персики на дереве, они по окружай-миру проходили, а из теста как могут выйти персики – они ж не рогалики… Ляля испекла рогалики под бабушкиным присмотром. От безысходности. Они только чуть-чуть подгорели, самую малость, по краям. И вот рогалики в изостудии, на чаепитии. Ребята прямо накинулись на них – Лиза обиженно поджала губы. На Екатерину Яковлевну после произошедшего Ляля старалась не смотреть.

После Хэллоуина идёт, как водится, Новый год. В изостудии он праздновался всегда с размахом. Ляля старалась на празднике Нового года в изостудии быть как можно активнее, участвовала в конкурсах, прыгала, танцевала, радовалась, хлопала в ладоши. Но только раз Ляле достался приз, только в одном конкурсе она победила. Лиза победила в конкурсе костюмов, и костюм у неё был самый красивый – улитка: на спине ранец-домик, оттуда можно было достать себе булочку «улитку», рогалик или пирожное «ушки». Ляля чувствовала, что Екатерина Яковлевна старается её как бы игнорировать. За что? Ведь она на все занятия приносит теперь такие вкусные «орешки» и совсем не подгоревшие рогалики!..