как можно незаметнее, вести себя так, чтобы тебя не считали непосредственной угрозой. Потому что иначе будет куда труднее сделать что-то действительно стоящее: совершить побег, поднять восстание… Там видно будет, что именно – но Тим не сомневался, что он обязательно что-нибудь предпримет: лучше погибнуть в попытке обрести свободу, чем гнить в этой могиле заживо. А еще лучше – спастись не только самому, но и помочь в этом другим пленникам. Нет, даже не лучше, а именно так и нужно сделать, иначе совесть не даст потом спокойно жить.

И он как можно более дружелюбно добавил:

– Это я так, акустику проверял.

– Че, петь собрался? – насторожился охранник. – Только попробуй – сразу по-другому у меня запоешь.

– Нет, не буду петь, и кричать больше не буду, – сказал Тим и с виноватым видом опустился на нары.

Ему было до отвращения к самому себе противно, но, к счастью, оба парня, ставшие теперь одним, и поодиночке, и вместе начали в конце концов понимать, что порой нужно переступить через самого себя, через свои дурацкие принципы, чтобы совершить не то, что хочется или не хочется тебе самому, но что является действительно правильным. Сделай он сейчас глупость, потешь свое самолюбие, и в итоге пострадает не только он сам, но и люди, – свобода, а то и сама жизнь которых зависит теперь от него. «Может, я наконец повзрослел?» – подумал вдруг Тим, и оба парня независимо друг от друга мысленно на это ответили: «Вот бы отец-то порадовался».

Кормили в подземной тюрьме на удивление сытно, хоть и не особенно вкусно. Впрочем, это имело вполне практическое объяснение. С учетом того, что на Эстере была повышенная сила тяжести, пиратам, чтобы иметь хоть на что-то пригодных рабов, волей неволей приходилось их хорошо кормить. Но даже несмотря на это люди с «Мадемы», особенно в самые первые дни, выглядели как сонные мухи, зачастую просто падая от усталости на землю.

Работа была организована следующим образом. Основное углубление в почве делалось с помощью большого резака, управляемого кем-то не то из пиратов, не то из работников более высокой категории, чем просто рабы; но там и действительно требовалось умение. Еще двое работников управляли эдакими летающими самосвалами с антигравами, которые забирали и отвозили в сторону вырезанные земляные куски. Эти трое были одеты в спецкостюмы, да и труд их не был физически тяжелым, поэтому они работали в среднем часов по семь-восемь в день, не меняясь. Часть же вновь прибывших, неквалифицированных рабочих, точнее, просто рабов, занималась подготовкой места под земляные работы: спиливали мешающие деревья, выкорчевывали пни, вырубали мелкую поросль. Другая часть людей «подчищала» в вырастающем котловане за большим резаком – устраняла неровности, где-то подрезая, где-то, наоборот, закапывая и утрамбовывая. Некоторые использовали в работе обыкновенные лопаты, но многим приходилось пользоваться промышленными резаками – вроде того, что некогда использовал при рубке леса Тим. Разумеется, за рабохами с резаками пристально следили охранники, у которых наготове были уже не промышленные, а самые что ни на есть боевые лучеметы.

Тима, как наиболее сильного, для которого удвоенная тяжесть не была теперь помехой, в основном использовали на выкорчевке, хотя привлекали и на любые другие работы, где требовалась мощь его армированных мышц. И он был этому даже рад. Во-первых, он бывал везде и имел практически полное, во всяком случае внешне, представление о ходе работ: знал, где что находится и куда что ведет. А во-вторых, он имел возможность, пусть и немногословно, лишь когда не видят и не слышат охранники, общаться с другими рабохами. Тем более оказался плюсом на первый взгляд казавшийся минусом факт, что работать Тиму из-за его физических данных приходилось вдвое дольше, чем быстро выматывающимся людям, у которых, разумеется, не было внутри «тэу-нитей», а спецкостюмов для них у пиратов тоже не нашлось. Таким образом Тим за одну свою «смену» трудился с рабочими сразу из двух, поэтому имел вдвое больше возможностей для общения.

И он эти возможности старался использовать по максимуму. Наипервейшей задачей, которую Тим поставил для себя, было познакомиться со всеми. А заодно аккуратно прощупать почву. И не только буквально, с помощью лопаты и трамбовочной биты, но главным образом – узнать, кто как настроен по отношению к пиратам и к своей будущей судьбе. Тим должен был знать, на кого он мог положиться в своих планах борьбы за свободу.

Глава 19

В первую очередь Тим решил поговорить с Кином Робелом, все-таки это был единственный человек, которого он знал еще до текущих событий, и которому пусть и не как самому себе, но все-таки мог доверять. Тим почти не сомневался, что Кин поддержит идею об освобождении, – возможно, даже что-нибудь подскажет. Или по крайней мере поможет опросить остальных пленных. В любом случае Тим решил начать с Робела. Но почему-то так выходило, что он никак не мог попасть на работы в то место, где трудился Кин. Мало того, он его даже издали не смог ни разу увидеть.

Тим уже начал переживать за сокурсника – не попался ли тот под горячую руку кому-нибудь из пиратов. Или, может, заболел, а то и еще хуже… Дальше додумывать не хотелось, и однажды Тим не выдержал, спросил у конвоира:

– Кин Робел. Знаешь такого? Что с ним?

Пират уставился на парня с таким видом, будто с ним заговорила статуя:

– Че ты там вякнул? Закрой гундосник и работай!

– Я не могу нормально работать, пока не знаю, что случилось с моим знакомым, – придумал объяснение Тим, не особо надеясь, что это сработает. – У меня просто руки опускаются, переживаю сильно. Скажи, что с Кином, и у меня сразу производительность труда увеличится, вот увидишь.

– Она у тебя сейчас и так увеличится, – криво усмехнулся надсмотрщик, и Тим почувствовал в голове «тараканье» шевеление.

Что ж, какую-никакую информацию он этим получил: значит, все здешние пираты знают о ментальном кнуте в его голове и имеют к нему доступ. Скорее всего, именно все, если даже этот ничем не примечательный рядовой охранник смог этим кнутом «щелкнуть». Никакая информация не бывает лишней – возможно, и эта пригодится. Ну а пока Тим болезненно сморщился и