– Да, в это трудно поверить, – сказал Клей. Онживо представил себе, как Родни в БГЗ сидит за своим обшарпанным столом,заваленным бумагами, с фотографиями жены и детей, прикнопленными к стене, –честнейший человек, работающий не покладая рук за нищенскую зарплату.

Интересно, что он скажет жене, когда позвонитей минуту спустя?

Иона взял параллельную трубку, и они втроемнемного поболтали о совещании: кто был, где оно происходило, как? Никому нехотелось заканчивать разговор, но Клей помнил, что обещал перезвонить Полетт.

Рассказав подробности и ей, он долго сидел накровати, сожалея, что больше позвонить некому. Ему хотелось увидеть Ребекку,услышать ее голос, прикоснуться к ней. Они могли бы купить домик в любом месте,где она пожелала бы, жить тихо и счастливо с дюжиной детишек и без каких бы тони было родственников, – только няни, горничные, повара и, возможно, дажедворецкий. Дважды в год он разрешал бы ей слетать на их собственном самолетедомой, чтобы всласть поругаться с родителями.

А может, и Ван Хорны стали бы вести себяпоприличнее, появись в семье сотня-другая миллионов, которыми можно было быхвастаться, хотя для них деньги и были бы недосягаемы?

Стиснув зубы, Клей набрал ее номер. Быласреда, традиционный вечер в загородном клубе, так что Ребекка наверняка одна вквартире. Три гудка – и он услышал ее голос, от которого весь сразу обмяк.

– Привет, это Клей, – сказал он как можноболее непринужденно. За полгода они не обменялись ни единым словом, но ледсразу же был сломан.

– Привет, незнакомец, – ответила она.Сердечно.

– Как поживаешь?

– Прекрасно, как всегда, дел по горло. А ты?

– Так же. Я в Нью-Йорке, улаживаю кое-какиедела.

– Я слышала, что дела у тебя идут неплохо. – Сподтекстом.

– Да, неплохо. Грех жаловаться. Как твояработа?

– Мне осталось шесть дней.

– Уходишь?

– Да. Я, знаешь ли, выхожу замуж.

– Слышал. И когда?

– Двадцатого декабря.

– Я не получил приглашения.

– А я его тебе не посылала. Не думала, что тызахочешь прийти.

– Может, и не захочу. А ты уверена, что хочешьвыйти замуж?

– Давай поговорим о чем-нибудь другом.

– Не вижу других тем.

– Ты с кем-нибудь встречаешься?

– Женщины гоняются за мной по всему городу.Где ты познакомилась с этим парнем?

– А ты, говорят, купил дом в Джорджтауне?

– Уже давно. – Ему было приятно, что онаспросила. Значит, его успехи ей не безразличны. – Этот твой парень – просточервяк, – ляпнул он.

– Перестань, Клей. Давай обойдемся безгрубости.

– Он червяк, и ты сама это знаешь, Ребекка!

– Я повешу трубку.

– Ребекка, не выходи за него. Ходят слухи, чтоон голубой.

– Хорошо, он червяк и голубой. Что еще? Давай,Клей, выкладывай, тебе полегчает.

– Не делай этого, Ребекка. Твои родителисожрут его заживо. К тому же твои дети будут на него похожи. Клубок маленькихчервячков.

Короткие гудки.

Клей вытянулся на кровати и уставился впотолок. Ее голос продолжал звучать у него в ушах. Его потрясло, насколько,оказывается, он по ней соскучился. Потом вдруг, напугав его, заверещал телефон.Это был Пэттон Френч, он звонил из вестибюля. Их ждал лимузин. Предстояли тричаса ужина с дегустацией вин. Но кто-то же должен был заняться и этим.

Все участники сговора поклялись хранить тайну.Адвокаты подписали толстенный документ, подтвердив конфиденциальность всего,что касалось переговоров о дилофте и достигнутого соглашения. Перед отлетом изНью-Йорка Пэттон Френч сообщил коллегам:

– Это будет в газетах через сорок восемьчасов. «Фило» облизнется, акции поползут вверх.

На следующее утро «Уолл-стрит джорнал»разразился статьей; разумеется, всю вину валили на адвокатуру. «КОЛЛЕКТИВНЫХДЕЛ МАСТЕРА ВЫКОЛАЧИВАЮТ БЫСТРОЕ СОГЛАШЕНИЕ», – гласил заголовок. «Неназваннымисточникам» было что порассказать. В деталях они были точны: общая сумма в двас половиной миллиарда долларов будет выплачена на первом этапе сделки, ещеполтора миллиарда – резервный фонд для более тяжелых случаев.

«Фило продаете» открылся на уровневосьмидесяти двух долларов за акцию и быстро подпрыгнул до отметки восемьдесятпять. Один из аналитиков утверждал, что инвесторов успокоило известие одостигнутом соглашении. Так компания сможет контролировать стоимость процесса.Никаких затяжных судов. Исчезает угроза суровых вердиктов. Адвокаты шли в однойупряжке, и, по словам источника, в «Фило» сделку называли победой.

Клей следил за новостями по телевизору у себяв кабинете. А также отвечал на звонки репортеров. В одиннадцать явилсякорреспондент «Джорнал» с фотографом. За время предварительного обсуждения Клейпонял, что тот знает о сделке не меньше, чем он сам.

– Подобные вещи невозможно сохранить в тайне,– сказал корреспондент. – Нам было прекрасно известно, в какой гостинице выпрячетесь.

Сначала Клей отвечал на его вопросы беззаписи, потом – в микрофон – отказался комментировать условия сделки. Онпредпочел рассказать кое-что о себе, о том, как всего за несколько месяцевскромный адвокат совершил восхождение из преисподней БГЗ и превратился вбогача-"массовика", о том, какую великолепную юридическую конторусоздал, и так далее и тому подобное. Картер представлял себе, как его историяобретает окончательную форму и какое она произведет впечатление.

На следующий день, еще до рассвета, он прочелстатью в Интернете. На полосе красовалась его физиономия в виде шаржа, коимитак славится «Джорнал», а над ней – заголовок «КОРОЛЬ СДЕЛКИ. ОТ $ 40 000 ДО $100 000 000 ЗА ШЕСТЬ МЕСЯЦЕВ». И подзаголовок: «Любите юстицию!»