Сорок три тысячи двести сорок долларов!Максимальная сумма, которую он получит от этого жулика, фармацевтическогогиганта, сознательно выбросившего на рынок лекарство, из-за которого в егомочевом пузыре вызрели четыре опухоли? Сорок три тысячи двести сорок долларовза месяцы страха, неимоверного напряжения и неизвестности между жизнью и смертью?Сорок три тысячи двести сорок долларов за мучения, которые он претерпел, когдаему через мочевые протоки вводили лазерный скальпель с микроскопом, чтобывырезать эти четыре пакости и одну за другой вытащить обратно? Сорок три тысячидвести сорок долларов за три дня кровотечения и выделения слизи?

От этих воспоминаний его передернуло.

Он шесть раз оставлял сообщения и ждал шестьчасов, прежде чем мистер Малруни ему перезвонил.

– Кто вы такой, черт вас побери? – началмистер Уорли.

За минувшие несколько дней Оскар Малруни сталмастером отвечать на подобные звонки. Он объяснил, что является адвокатом,поверенным в деле мистера Уорли.

– Эта сделка – насмешка! – заявил Тед Уорли. –Сорок три тысячи долларов! Преступление!

– Согласно сделке, вам причитается шестьдесятдве тысячи, мистер Уорли, – напомнил Оскар.

– Я получаю сорок три, сынок.

– Нет, шестьдесят две, но вы сами согласилисьвыплатить треть суммы адвокату, без которого не имели бы вообще ничего.Согласно условиям сделки, гонорар был снижен до двадцати восьми процентов.Большинство адвокатов берут за свои услуги сорок пять и даже пятьдесятпроцентов.

– Ах, как мне повезло! Я не согласен.

На это Оскар ответил краткой, заранеезаготовленной речью, в которой сообщалось, что это предельная сумма, которуюмогут выплатить «Лаборатории Акермана» без риска обанкротиться. Речь произвелана мистера Уорли еще меньше впечатления, если вообще произвела.

– Очень мило, – заключил он, – но я непринимаю условий соглашения.

– У вас нет выбора.

– Черта с два!

– Загляните в свой контракт, мистер Уорли.Страница одиннадцатая, параграф восьмой. «Заранее оговоренные полномочияадвоката». Прочтите, и увидите, что вы предоставили нашей фирме полномочиядостичь соглашения на любую сумму, превышающую пятьдесят тысяч долларов.

– Это я помню, но мне объяснили, что это ибудет причитающаяся мне сумма. Я ожидал гораздо большего!

– Ваша сделка утверждена судом, сэр. Таковапроцедура ведения коллективных тяжб. Если вы не подпишете согласие,причитающаяся вам сумма останется в резерве и в конце концов отойдеткому-нибудь другому.

– Вы – банда мошенников, ясно? Неизвестно еще,кто хуже – компания, которая выпустила лекарство, или мои собственные адвокаты,которые лишили меня справедливой компенсации!

– Мне жаль, если у вас создалось такоепредставление.

– Ни черта вам не жаль. В газете написано, чтовы огребли сто миллионов. Воры!

Мистер Уорли в сердцах бросил трубку ирасшвырял документы по всей кухне.

На обложке декабрьского номера «Кэпитолмэгазин» была помещена фотография Клея Картера. Загорелый, красивый, в костюмеот Армани, он сидел на краю стола в собственном шикарно обставленном кабинете.Материалом о Клее в последний момент спешно заменили ранее запланированныйрепортаж под названием «Рождество на Потомаке» – сусальную историю о том, какпрестарелый сенатор и его очередная молодая жена устраивали «премьерный показ»своего нового вашингтонского дома. Рассказ о чете, роскошных интерьерах ихособняка, их кошках и любимых блюдах был задвинут глубоко внутрь, потому чтоокруг Колумбия всегда и прежде всего был средоточием денег и власти, а журналуне так часто выпадал шанс напечатать почти неправдоподобную историю о стольстремительном взлете на такую вершину.

Статью дополняли снимки: Клей в своем патио ссобакой (которую он позаимствовал у Родни), Клей перед ложей присяжных в пустомзале суда, где он якобы добивался сурового вердикта, ведя дело против неких«плохих парней», и, разумеется, Клей, моющий свой новенький «порше». Геройматериала признавался, что страстно любит парусный спорт и купил яхту,приписанную к Багамам. А что касается романтических увлечений, то в настоящеевремя он свободен, и автор статьи не преминул тут же окрестить его «одним изсамых завидных женихов в городе».

В конце журнала публиковались свадебныеобъявления, сопровождаемые фотографиями будущих новобрачных. Каждая дебютантка,каждая школьница любой частной школы и все дочери членов престижных загородныхклубов мечтали о том дне, когда и их снимки появятся в брачной рубрике «Кэпитолмэгазин». Чем важнее семья, тем крупнее снимок. Амбициозные мамаши скрупулезносравнивали размеры фотографий своих дочерей и дочерей соперничающих семейств,после чего либо начинали безудержно хвастаться, либо на долгие годы затаивалиобиду.

В этом номере была опубликована фотографиявосхитительной Ребекки Ван Хорн, сидящей на плетеной скамейке в каком-то саду,– прелестная фотография, если бы ее не портила физиономия жениха и будущегоспутника жизни, достопочтенного Джейсона Шуберта Майерса-четвертого, которыйобнимал невесту за плечи и позировал с явным удовольствием. Известно, чтосвадьбы устраиваются для невест, а не для женихов. Зачем же и их сажать передкамерой?

Беннет и Барбара, видно, подергали за всениточки: объявление о свадьбе Ребекки было вторым по величине занимаемойжурнальной площади из приблизительно дюжины имевшихся. Пролистнув еще страницшесть, Клей увидел рекламу корпорации БВХ на целую полосу. Взятка.

Клей веселился, представляя, как рвут сейчасна себе волосы в доме Ван Хорнов: успех прежнего кандидата в мужья затмилсвадьбу Ребекки – колоссальное светское мероприятие, на которое Беннет иБарбара наверняка ухлопали кучу денег, чтобы пустить пыль в глаза всему миру.Выпадет ли им еще шанс поместить свадебное объявление в «Кэпитол мэгазин»?Сколько усилий было затрачено, чтобы шикарно представить грядущее событие! Ивот все коту под хвост из-за Клея.

А ведь его восхождение еще не закончено.

* * *