— Да вот же, послушай! — эмоционально воскликнула подруга.

Я развернулась к телевизору.

«Вчера ночью в Южной Саксонии, на подконтрольной Империи территории, на крупнейшем нефтеперабатывающем заводе произошел взрыв. Последовавший за ним пожар парализовал работу предприятия».

— Взрыв? Террористы?

— Да разве ж они скажут, — отмахнулась Лиззи. — Но это очень, очень плохо.

— Да чего уж хорошего во взрыве? — снова выглянула в окно. Курсанты ушли, и я разочарованно вздохнула. Жаль.

— Конечно, взрыв на таком заводе, по факту — новая война. Помяни мое слово, отец уже выехал на место. И то, что об этом в новостях не сказано ни слова, подсказывает мне, что я абсолютно права.

Пара дней туда, пара дней обратно. Если Лиззи права, есть шанс, что господин Холд не вернется к Рождеству.

— Думаешь?

— Конечно, это ведь деньги. Огромные деньги.

— Думаешь, твой отец уехал из столицы? — я напряженно вглядывалась в экран телевизора.

Господи, как это жутко, радоваться взрыву и возможной войне. А я — радуюсь.

— Наверняка, — она пожала плечами. — Кстати! Не поверишь, кто ко мне заходил! Эдриан, помнишь его?

Лиззи, ты ведь не ошибаешься. Никогда не ошибаешься. Как же ты могла так ошибиться во мне?

— Конечно, помню. А что он здесь делал? Он вроде бы гражданский врач?

— Помнишь, я показывала тебе его диссертацию? Так вот это закрытый проект военных. Поэтому он частый гость здесь.

— Здорово, — улыбнулась я.

— А теперь сядь, — Лиззи хлопнула по кровати.

Я присела на краешек больничной койки.

— Ани, что случилось? Мой отец обидел тебя?

— С чего ты взяла?

— Ты кривишься при одном его упоминании, даже сейчас.

— Нет, — покачала головой. — Ральфа опять наказали, его даже на Рождество не отпустят, и теперь, если господин Николас уехал, у меня не осталось ни единого шанса увидеть брата. И когда ему дадут выходной — неизвестно.

Лиззи кивнула, принимая моё объяснение. Печально вздохнула, сжала мою ладонь.

Нет, он меня не обидел. Он раскрыл мне глаза, показал моё истинное я. И мне очень не понравилось увиденное.

Я вернулась к окну и открыла коробку. Красная лента упала на подоконник. Сладкий аромат перебил запах лекарств. Красивый, очень красивый пирог, у меня вряд ли бы вышло что-то подобное.

Громкий стук в дверь и бодрое «войдите» отвлекли меня от подарка Холда.

— Я зашел попрощаться, Элизабет, — вошел в палату Эдриан, только смотрел он при этом почему-то на меня. Как будто знал, что Лиззи в палате не одна.

— Здравствуйте, Алиана! — тепло улыбнулся мне мужчина.

— Добрый день, господин Слоун. Рада вас видеть.

Это не было правдой, я не испытывала никакой радости от этой встречи. Я видела в его глазах интерес, и это не казалось мне приятным. Врач, но и сын влиятельных родителей. Им тоже нужен Эдинбург?

— Как вы, как ваше здоровье?

— Значительно лучше, благодарю вас.

Господин Николас был абсолютно прав тогда на балу. За каких-то несколько месяцев я научилась врать. Не слишком виртуозно, правда. Лиззи с первого взгляда меня раскусила, но я, определенно, делаю успехи.

Бал. Танец с Александром, и приглашение Эдриана, о котором он тогда предпочел забыть.

Я еще и злопамятна.

Господин Слоун улыбался и рассматривал моё лицо. Молчаливая пауза затягивалась, Лиззи прыснула в кулачок. Я выгнула бровь. Мы не виделись почти восемь месяцев, а теперь он вдруг понял, как много потерял?

— Я был счастлив снова видеть вас, Алиана. Не смею вам больше мешать, — кивнул он мне на прощанье и посмотрел с такой тоской, что мне захотелось поверить в его чувства.

Наивная, наивная Ани.

Почти так же смотрел вчера на тебя господин Холд. Ему тоже поверишь? Сжала зубы.

Красное марево, клубящаяся тьма. Что я вижу? Диссертация Эдриана…

Может быть, он знает ответ?

— Вы торопитесь, господин Слоун, или еще какое-то время будете в госпитале? — аккуратно спросила я.

Тоска в его взгляде сменилась яркой надеждой. Еще один превосходный актер?

— У меня есть к вам несколько вопросов, не могли бы вы уделить мне пару минут?

— Конечно. Я буду ждать вас в холле, — с готовностью ответил мужчина, вежливо поклонился Элизабет и оставил нас с подругой одних.

— Будь осторожна, Ани. Не забывай, что ты Холд, — вздохнула Лиззи.

Я снова присела к ней на кровать.

— Ты ведь не обо мне сейчас, — взяла её за руку. Она опустила глаза.

— Нет, не о тебе. Юрий попросил у отца моей руки.

Вот так новость. Первый танец на Весеннем балу. Злость в глазах Александра, бледная Элизабет и крайне довольный собой Юрий. Танцевал с Лиззи, целовал меня. На ней женится, станет моим опекуном, тем самым оформив права на … любовницу?

«Вы ведь необычная женщина, Алиана». Можно, наверное, даже втроем жить. Я ведь такая необычная. Нет, втроем в народе не поймут. Одна на день, вторая в ночь. Красота.

Да…настоящий прекрасный принц.

«Но вчера ведь вы виделись?» Что он знает, откуда знает? Наблюдал за Холдом, за мной? Или за нашей с Лиззи квартирой?

— Господин Холд дал согласие?

— Нет. И вряд ли его даст. Какая разница, кто, Ани? Я приму любое решение отца. Любое. Вот что действительно страшно.

— Твой отец позволил тебе учиться, Лиззи. Есть шанс, что и выбор мужа он оставит за тобой. Ты только выбирай кого-то правильного.

— Ты права, — она робко улыбнулась. — Проблема только в том, что тот, кого выбрала я, не торопится выбирать меня в ответ.

Всё относительно, госпожа Холд. Иногда проблема — тот самый взаимный выбор.

— Уже поздно, и Эдриан ждет. Иди, оставляй меня болеть в одиночестве.

— Не в одиночестве. У тебя есть телевизор, — рассмеялась я, а потом взгляд мой остановился на подарке господина Холда. Мне больше не было смешно. — И малиновый пирог. Ты же будущий врач, знаешь, как полезна малина при простуде.

Мы попрощались, я мельком посмотрела в окно, и уже взявшись за дверную ручку, озвучила тревожащий меня вопрос:

— Скажи, Элизабет, кто-то мог наблюдать за нашими окнами из квартиры напротив?

— Разумеется, Ана. Охрана. Квартира напротив тоже принадлежит отцу.

— Хорошо, — я улыбнулась и вышла за дверь.

Тоже принадлежит отцу. Как и наша квартира, как и Лиззи, как и я.