– Я гожусь тебе в отцы, а может, даже вдеды. Знаешь, сколько на этом стуле дурех побывало? И все как одна ни в чем невиноваты. Мой тебе совет: хватит в несознанку играть. Очень плохо такая позицияна судей действует, впаяют по полной катушке. Хочешь отделаться легким испугом,слушай меня.

– Хорошо, – пролепетала Светочка.

– Вот и умница, – обрадовалсямент, – значит, так, пишем добровольное признание.

– Я ничего не брала…

– Меня слушай, – обозлилсяследователь, – а то червонец огребешь!

– Десять лет, – пришла в ужас Света.

– Спасти тебя хочу, – пыхтел стражзакона. – Сделай так. Деньги взяла, чтобы… У тебя вроде мать больна?

– Рак у нее, – тихо сказала Света.

– Отлично, пиши – деньги взяла, так какхотела оплатить операцию матери, лекарства и хорошее питание. Поехала в обеддомой, а в трамвае украли кошелек. Каюсь, признаюсь, больше никогда, очень матьбыло жалко.

– Но у нас все операции делаютбесплатно, – попробовала посопротивляться несчастная.

– Эх, молодо-зелено, – крякнулмент, – с одной стороны, и так, а с другой – конвертик врачу надо сунуть,все об этом знают, а судьи тоже люди, даже самые суровые. Пожалеют тебя.

Так и вышло. Учитывая чистосердечноераскаяние, юный возраст и хорошие характеристики, Свете дали всего три года.Она отсидела их от звонка до звонка, не получая посылок. Мать скончалась еще вовремя следствия, а больше девушка в целом свете никому не была нужна. Степанисчез из ее жизни.

Соседи по бараку, узнав историю Разиной,подняли ее на смех.

– Ну и дура же ты, – качала головойКатька Рогова, мотающая третий срок, – сначала любовник тебя натянул,потом следователь.

– Он меня спас, – возразилаСвета, – я получила всего ничего, скоро выйду, а иначе бы червонецвкатили!

– Говорю же, дура! – рассвирепелаКатька. – Знаешь, зачем он тебя сознаться уговорил?

– Чтобы меньший срок дали!

– Тьфу, идиотка! – окончательновышла из себя Рогова. – Да следователь твой отлично понял, что ты ни причем. У тебя на лбу написано – дура. Только пришлось бы ему долго копаться.Степку твоего прищучивать, проверять, правда ли он в Питер катался или билет навокзале у кого попросил. А на каждое дело есть срок.

– Как это? – не поняла Света.

– Эх, горемыка, – вздохнулаКатька, – каждому менту время дают с делом разобраться. Ну, допустим,месяц, а если не получается, ругать начинают. План у них там, в легавке, как увсех. Ладно бы, сложное расследование, да только твоя ситуация выеденного яйцане стоит. А ты, как назло, не признаешься, время идет. Знаешь, что им занесоблюдение сроков следствия бывает?

– Что?

– Много чего! Премии лишат, тринадцатуюзарплату не дадут, из очереди на квартиру выкинут. Вот он и подставил тебя, какпоследнюю лохушку!

Света удрученно молчала. В словах многоопытнойКатьки был резон, и Разина потом ночью рыдала на железной кровати, выкрашеннойтемно-синей краской.

Самое неприятное, что после освобождения ейпришлось вернуться на старую квартиру. Родственников Степана девушка ненавиделадо такой степени, что ее начинало подташнивать, когда она сталкивалась с ними вместах общего пользования. Да еще на воле ее поджидала неприятность. Мать Светыскончалась, и девушке не оставили две комнаты. В одну из комнат вселилималоразговорчивого мужика – столяра. Девушка пошла работать на фабрику, вколонии она освоила профессию швеи-мотористки, и старалась меньше бывать дома.

Потом неожиданно судьба смилостивилась, ижизнь повернулась к бывшей заключенной светлой стороной. Столяр оказалсяотличным мужиком, молчащим не от угрюмости, а от стеснения. Светочка принялаего ухаживания, и они расписались, фамилию она сохранила девичью. В бывшеймаминой комнате устроили спальню. Потом муж организовал с приятелем кооперативпо производству кухонной мебели. Неожиданно дело пошло, да еще как. Фирмузавалили заказами, и столяр, не успев моргнуть глазом, стал обладателем трехмагазинов и работодателем для ста пятидесяти человек. Тогда-то они со Светой ипредложили соседям новую квартиру, взамен занимаемых теми комнат. К их радости,Разины мгновенно согласились – наверное, пересчитали доплату на бутылки. Светас мужем сделали ремонт и постарались навсегда забыть про Татьяну и ее детей.Надо сказать, им это удалось. Соседи более не напоминали о себе, оставшись впрошлом. Света по совету мужа закончила Ветеринарную академию. Она всегда любилаживотных и теперь с огромным удовольствием возилась с четвероногими пациентами.История о глупенькой кассирше, обманутой любовником, была похоронена под грузомвремени. Иногда Светлане Павловне казалось, что ничего подобного в ее жизни небыло, словно она прочитала плохую книгу. Но тут явилась я и разбередила душу.

– Где живет Степан, знаете? – невыдержала я.

– Последний раз я встречалась с ним вовремя очной ставки, – грустно ответила она. – Потом, сами понимаете,никакой охоты не было связываться с подлецом. Все время боялась, что он вдругзаявится к матери в гости, думала, не удержусь и вмажу ему прямо в наглуюморду, но Степка как в воду канул, пропал, и черт с ним.

– Как жаль, – протянула я, – ятак надеялась, что вы подскажете.

– Спросите у Раисы Андреевны, –посоветовала Света, – она небось в курсе.

– Дайте мне ее телефон!

Она покачала головой:

– Я, когда вернулась из лагеря, оченьнервная была и страшно дергалась. Честно говоря, хотела поехать к Раисе ипотрясти ее как следует. Ведь писем десять ей из лагеря отправила, все просила:Степка меня подставил, так хоть печенья пришли или чаю, никого же нет, матьумерла. А Раиса Андреевна богато жила, ей бы ничего не стоило бандерольсобрать. Но нет, она не ответила ни разу. Ну я от греха и разорвала телефоннуюкнижку, чтобы руки сами номер не набрали, и адрес точный не помню. Знаю, какидти…

– Как?

– До метро «Киевская» надо доехать испуститься в сторону набережной, там прямо у моста стоит огромный дом изсветлого кирпича. А вот подъезд запамятовала, то ли второй, то ли третий. Окна,помнится, на реку выходили…

Да, не слишком точные координаты.

– А вы к Маргарите сходите, –сказала она. – Из Разиных только она и осталась. Старшие братья померли,Галка уехала незнамо куда, а Ритка тут, в Москве живет, на Ленинградскомпроспекте, вот ее адрес я отлично знаю и телефон тоже.