ни в грош.

Опытом я научен: кто тебе бы ни слал подношенья,

30 Тотчас получит взамен всласть наслаждений ночных.

О изобилье девиц, в товар превратившихся ходкий,

Рыщущих всюду, кому тело б за деньги продать!

Им ни стыд не знаком, ни честность, ни чувства простые,

Только к наживе они жадной душой склонены.

Глянь, как природы закон взаимные строит союзы,

Одушевленный мир объединяя в одно.

Всем в достояние дан один лишь супруг для любови —

Явственно это среди четвероногих и птиц.

Бык склоняет рога пред коровой своей белоснежной,

40 Бьется петух с петухом в лютом кровавом бою.

Как усмиряют уздой коня, что еще не объезжен,

Слушать велят седока, ставшего ношей ему,

Так и женщине той, что в любовниках разнообразья

Ищет, покажет один кнут к добродетели путь.

А напоследок тебе скажу я сужденье такое,

Мерзкая, правду прочти в этих немногих стихах:

В час, когда льдистый Дракон[452] упадет в закатные воды

Или дикарь Волопас с матерью вместе своей,

Звездами вспыхнет земля, а на небе расстелются травы,

50 И в нерушимый союз вступят огонь и вода,

И под влагой морской сокроются снежные Альпы, —

Ты лишь тогда подчинишь воинов Феба[453] себе.

Следственно, нежно ласкай влюбленного, ставши послушной,

И научись разделять нежности только со мной, —

Должную верность блюдя, ты любви своей пылкой отдашься,

Прежнюю этим вину сможешь отмыть без труда!

Я не стерплю, чтоб рога наставлял мне даже Юпитер

Иль светоносец, что век по небу мчит колесо.

7. О скарбе сочинителя, утраченном из-за сарматского возницы

Жалкий сарматский край, под холодным стынущий небом,

Где с высоты глядят обе Медведицы вниз

И Гениох-Возничий летит в стремительной скачке!

О Гениох, моим книгам нанес ты ущерб!

Ибо, когда тебе мой скарб был однажды поручен,

Все утерял ты, что мне должен был целым вернуть.

Сколько скифских мехов и сколько овчин сыромятных,

Сколько пушнины с собой гиперборейской он взял,

Сколько потайных томов, сочиненных в краях палестинских;

10 Горе мне! Все потерял этот коварный сармат!

Кто мне ларцы отдаст, где латинские книги сокрыты,

Истины, что не скупясь грекам Минерва дала,

Клад Демокритовых книг, писанья Зенона, Платона,

Книги, где кроется мысль мудрых самосских мужей?[454]

Где Цицеронову речь мне искать и священные песни?

Всё как есть потерял этот коварный сармат.

Я не желаю влачить в убожестве жизнь свою больше,

Дабы по смерти моей вечную славу стяжать.

Все же со скарбом моим прекрасна жизнь моя ныне

20 И без того, чтоб навек тело покинуть и дух.

Здравые тело и дух вовеки нужды да не знают

И да хранят навсегда волю к познанью вещей!

Сможет тогда создать Аполлон, поселившийся в сердце,

То, что добрый наш внук станет хвалить и любить.

Был бы надежным мой дом, блистал бы скромным достатком,

Грела бы тело мое теплая овчая шерсть!

С радостью бы приходил близкий духом, тихий товарищ,

Вместе с которым сносить легче удары судьбы!

И Киферея[455] была б мне подругой желанной на ложе,

30 Ради которой бы я стих свой до блеска довел.

Чтил бы я вышних богов, вины за собою не зная,

И разнеслась бы везде слава о жизни моей.

В суд не тащили б меня, ни стихи мои прихотью злобной,

Участь судья б не решал, слова б свидетель не брал.

Там, где в покое таком моей жизни волокна бы прялись,

Плакать бы не пришлось мне над потерею книг,

Пышных скифских мехов, московских овчин сыромятных,

Тканных в Тирском краю шелковых тканей тугих.

8. К жрецу Альбору, настоятелю в обители весталок[456]

Альбор, зачем ты вершишь над священным ложем насилье

И весталок своих собственным пламенем жжешь?

Деву святую, святой, в необузданной драке ты валишь,

Тешишь воздетый дрот, кровью заливши постель.

Раны, которых сокрыть никакая смерть не способна,

Ты наносишь, взломав щель пресвятую саму.

Бога, что лавром увит, оскорбляешь и деву Палладу,

Тех, которых воспел слаженный хор Пиерид.

Сколько бы в книгах моих ни реклось о бесстыдствах Венеры,

10 Сможешь из них ты узнать, как в добродетели жить.

Что ж, если Марс породил от девы нетронутой Рема

С братом,[457] который стал римского града главой,

Можно теперь предавать святых весталок насилью,

Пруд священный мутить постриг принявших сестер?

Ты бы хоть вспомнил закон, который в далекое время

Жрицею Весты святой был на века учрежден!

Может, ввергнуть в могилу живьем соблазненную надо,

Что чистоту свою жертвой во храм принесла?

Слишком привольною жизнь ваша сделалась ныне, покуда

20 Многих богатств река к вам отовсюду течет,

Щедро несомых сюда по воле владык и законов,

Что разоряют края, где воцарился Плутон.

Деньги владеют всем. Продажно и небо. Что ж дальше?

Мертвый, законы твои все извращает Плутон.

Если б ты деньги имел, вызывал бы ты души из Орка

Матери и отца, друга и верной жены.

Я бы поверил тогда, что Парок больше не стало

И упразднен приговор судей божественных трех.

Если б деньги отдал для того, чтобы мы поразили

30 Турка, мир навсегда б стал преступлениям чужд.

Сколь бы счастливы были, коль вышли б на землю обратно,

Терпящий муки Тантал, камень катящий Сизиф!

А, коль деньгами платить за грехи можно было б святыми,

Ими снимал человек кару б любую с себя.

Сходство с Римом я зрю — и с Римом зрю я различье:

Там продавали тела, души теперь продают.

Все, чем владела встарь Германия в дальних пределах,

Все, что давала земля посередине ее,

Все, отобрав, везли далеко, к цитадели латинян,