твою, грустный твой свет, Орион.

Вынесу с радостью знак этолийской дождивой Капеллы,

И тебя, кто давал Фриксу в беде паруса,

Лишь бы мне довелось сидеть на скамье корабельной

80 И на соседний край датский с тобою взирать,

И на Туле, что встарь краем мира неясным считалась,

Ныне же, остров во льдах, край и сама обрела.

Склонен менять очертанья земли извилистой берег —

В небе и здесь, на земле, непостоянно ничто».

Кончила речь — и недуг уж сковал пораженное тело,

К новым жертвам своим шагом проворным стремясь.

13. К Рейну, об истоке и устье его, рассказывая и прося его защитить своим могуществом деву, к Водам Гранея идущую

Рейн, ты мчишься стремглав к укреплениям Могонтиака,

Где встречает тебя Кейя бегущей струей

И прославленный Майн свои воды с твоими сливает,

Волны несущий с горы — родины рек четырех.[468]

В Альпах высоких родясь из ключа, твои звонкие воды

Пылких гельветских мужей дол покидают затем.

В Альпах пятнадцать лет отец Николай[469] обретался,

Всю эту пору в уста пищи не брав никакой;

То ли бог питал его плоть, то ли воздух здоровый

10 Мужа святого жизнь богоугодную спас.

Лишь гельветы одни в краях германских свободны,

Свято законы блюдя с грозным оружьем в руках.

Слухи гласят, что кимвр жестокий,[470] в Италию вторгшись,

Войско свое укреплял доблестью шведских вождей,

Тех, что остались в живых, поселил он в альпийских жилищах,

И называет себя этот швейцарцами люд,

Племя свирепых мужей, что жаждут алеющей крови,

Предки могучие чьи в северных странах живут, —

С ними сражался дом когда-то в битвах австрийский,

20 С ними недавно в борьбу[471] Максим Эмилий вступил, —

Шум небывалый война подняла и внесла беспорядок,

Но не положен конец распре доселе никем.

Рейн, мимо двух озер ты катишься к городу, быстрый,

Коему имя свое дал император Констант,

Там, средь спокойных вод, знаменитейший остров поднялся,

Что сумел задержать войско Тиберия встарь.

Ныне друидских святынь этот остров прославленный полон,

Тех, что давным-давно к нам от британцев пришли.

Далее, странствуя, ты бежишь, могучий и шумный,

30 Мимо утесов и скал, два водопада творя,

После чего тебя приручает город прекрасный

Базель, куда деревень галльских привозят плоды.

В городе этом сейчас мой Гартман Эптинг прижился,

Счастлив, живет он в гостях у знаменитых мужей.

Далее воды твои берега омывают, где ныне

Аргенторат,[472] и немет, и вангион поселен.

Здесь покровитель мой,[473] которого чтить не устану,

Светлый, заботой своей кров вангионов хранит.

Силы набрав, ты течешь к ограждениям Могонтиака,

40 Где был впервые создан медью оттиснутый знак.

Как мне прославить тебя, изобретшего это искусство,

Больше достойный хвалы, чем италиец и грек?

Завтра здесь, когда свет хлынет вновь с колесницы багряной

И шафрановый круг яркие звезды затмит,

Примешь ты, Рейн, на борту корабля смолистого Урсу,

Чья путешествия цель — ключ, где клубятся пары.

Ключ, где клубятся пары, освященный Фебом Гранеем,[474]

Что исцеляет тела, где поселилась болезнь,

Рядом с которым стоят пресвятой Богоматери храмы, —

50 Места святее во всем мире нигде не найдешь.

Некогда Карл объявил этот город столицей державы,

Галлов власти своей всех, наконец, подчинив;

Ныне же галлы живут, от пороков наших свободны,

И Ромулидов не чтут, и презирают закон.

Рейн, когда понесешь мою деву, родитель-кормилец,

Благоволеньем своим чистой ее сохрани,

Дабы она жрецов не влекла роковыми очами,

В множестве по берегам всюду живущих твоим.

Ибо, где гул стоял от доспехов римского войска,

60 Там пребывает теперь плащ Константина святой

И вкруг себя собирает когорты из разных народов,

Между тем как копье кровию ложе багрит.

Девы блюди чистоту, неразбавленных вин не давай ей,

Ибо отеком бедра пьющим все вина грозят,

А особливо те, что растут на холме, чье названье

Носит город (холму ж Бахусом имя дано).

Но, теченьем дойдя до отмелей долов покатых,

Где бурлит быстрина и простирается Сирт,

Ты достигаешь пещер, где стократ отзывается эхо,

70 Где в старину, говорят, жили лесов божества,

Где искал ты, Рейн, повествуют, потайные ходы

И прорыл под землей, молвят, пути меж камней,

И, возникнув в иных пределах, влагой своею

Широкоструйным ключам дал, просочившись, исток,

Сходный с теми, что грек видал в земле сицилийской, —

Бьющими из земли токами рек потайных;

В этих местах, молю, сотвори, родитель-кормилец,

Так, чтоб шальная волна не поглотила корабль.

Но позволь кораблю войти на ветрилах надутых

80 В город, где Мозель, ты с Рейном, сливаешь свой ток,

Ты, что, неутомим, треверский град омываешь,

Град, что древних мужей многих надгробья хранит.

Там я надписи зрел, что по-гречески выбиты были,

И на брегах речных множество замков в горах.

Там когда-то на свет Николай появился Кузанский,

Мозеля слава, и там мудрый Тритемий рожден.

И, когда судно до стен поселенья дойдет Агриппины,

Рейн сверкающий, ты высадишь Урсу мою

И на повозке ее чрез ворота Юния впустишь

90 В город, что в мире во всем банями столь знаменит.

К крепости Нузии ты, покинув тот град, убегаешь,

В коей оружьем блистал герцог Бургундии Карл.

Вскоре, трехрогим став, ты к твердыням Лобики мчишься,

К морю, на три рукава устье свое разделив.

Иссулой у северян, у южан ты Балом зовешься,

Лишь посредине тебя Рейном, как должно, зовут.

Там, в привычных местах батавы живут и сигамбры, —

Разно теперь их зовут: кличут гельдернцами те,

А для других они — голландцы, для третьих — фламандцы,

100 В низких пещерах живут, вечно прибоев страшась.

И не дивится никто, что мокры днем