добычей они опять скрываются в чащу,

Чтобы извлечь из нее золота малую кладь.

Видя, что много добыть надежда их обманула,

50 Быстро вернувшись, кричат в уши такие слова:

«На ноги встань, — говорят, — на коня садиться не вздумай!

Ныне тебе иной мы уготовили путь:

Знаем, что триста монет золотых с собою везешь ты, —

Если их нам не отдашь, мертвым тотчас упадешь!»

С злобой в глазах, с угрозой в лице разбойник хватает

И осыпает меня градом ударов опять.

Он поволок меня в лес со своим товарищем вместе,

Грубым толчком на земле тело мое распростер

И наголенники с ног сорвал у меня беспощадно,

60 Думая в них отыскать золото, скрытое мной.

Мрачно он начал затем мое осматривать платье,

Шаря во всем, что сумел с тела сорвать моего,

И не найдя ничего, опять мечом угрожая,

Оба решили меня скорою смертью казнить.

Тут возопил я: «Друзья! — воздев умоляюще руки, —

Жизнь пощадите, прошу, жизнь пощадите мою!

Ранящий меч, молю, не вонзайте в невинное тело,

Жизни моей у меня не отнимайте, молю!

Езжу туда и сюда я, Цельтис-философ, по свету,

70 И философия мне денег иметь не велит.

Все, что со мною сейчас, друзья, прошу вас, возьмите

И хоть нагим и босым, но отпустите меня!

Вот вам моя рука, протяните и вы свои руки,

Я же на это в ответ вам обещание дам:

Честью ручаюсь, друзья, что вскоре священником стану,

И обещаю за вас вышнего бога молить!»

Этими просьбами я их сердца жестокие тронул

И отвратил от себя мне угрожавшую смерть.

Оба уходят, гордясь добычей, довольны поживой,

80 И позволяют уйти пешим дрожащему мне.

Если же (как говорят) от неба судьбина зависит

И управляют любым жребием звезды с небес, —

Неосторожен я был, не подумав, что были опасны

Звезды в моих небесах в тот незадачливый день:

Ибо стояла Луна как раз напротив Сатурна,

Марс глядел на Луну, стоя напротив нее,

Был с Юпитером Марс воинственный в соединенье,

И благосклонность его к доле моей подавил.

13. К Дунаю, чтобы он своею силою оберегал красавицу в ее плавании в Паннонию

Истр, ладами семью спешащий к Евксинскому Понту,

Мимо различных племен льющийся мощной рекой,

Абноба скудным тебя испускает из горных истоков

Там, где у Кесаря есть храм и воздвигнут алтарь;

Ты через свевов течешь, оттуда пашнями к Альпам,

Где по селеньям своим племя баварцев живет,

Где издалека видны расписные дворцы ингольштадтцев

И на базаре мычит шумное стадо коров.

Здесь Филомуз,[433] по всему молвою прославленный свету,

10 Блещет наукой, умом и дарованьем певца.

Ты Ратиспону потом и стены патавские моешь,

Там, где Ильз и Эн рады, сливаясь с тобой.

Здесь Пиерийский Гракх[434] вдохнул живительный воздух

И вдохновенно пропел песни, достойные Муз.

Сделавшись больше, спешишь оттуда в Австрийскую землю,

В край, в который войной вторгся паннонский король.[435]

Знаю, разрушены здесь дома, разбежались крестьяне,

Мрачные пашни лежат, облик былой потеряв;

Знаю, здесь пышных садов Фридерика и Кесаря много,

20 Много дубов, что своей Кесарь посеял рукой;

Знаю, изваяна здесь из огромного камня гробница,

Кесаря в ней заключен непобедимого прах;[436]

Знаю, что здесь живут из Альп зобатые люди

И что в полях мужики часто бессильны умом —

Вред им приносит густой, в горах коченеющий воздух

С черной густою водой из-под альпийских снегов.

Далее Драва течет, а за нею шумная Сава,

Две полноводных реки, обе впадая в Дунай;

Много на их берегах стоит городов у альпийцев —

30 Славятся Грек, Фризиак, Юлих, а также Лабак.

Дале Белград — близ него толпа свирепая турок

Часто могла испытать натиски наших мужей.

Ну, а с другой стороны — красота Америнской долины

Там, где высокий Тироль голову поднял до звезд,

Где, изгибаясь, Атез подходит к Альпам Тридентским,

Прежде чем хлынет волной в Адриатический вал.

В мире обширнее нет, чем город, лозою обильный:

Гордое имя свое[437] он от вина и несет.

Там и будет жить любовь моя, мне изменивши, —

40 Эльзула, горькая мне радость баварской земли.

Я ее с жаркой мольбой тебе, Дунай, поручаю

С тем, чтобы судно ее шло безопасным путем.

Пусть сохранит чистоту и цетских вин не коснется,

Если австрийцам внаймы станет свой рот отдавать,

Как и всё, что затем последует. Ты ей напомни,

Чтобы она соблюла чресла свои в чистоте, —

Ибо ежели Вакх разбудит Венерину силу,

То и матроне легко вовсе лишиться стыда.

Этим известны как раз австрийские жаркие бани

50 Невдалеке от твоих, Вена, просторных полей.

Здесь когда быстрый корабль побежит вдоль прибрежных обрывов

И по расселинам скал эхом волна зашумит

И, огибая кругом высокий каменный остров,

На перекатах крутых вдруг зарокочет вода, —

Будь ты подруге моей защитой, отец-благодетель,

Пусть она в гавань твою с радостью сможет прибыть!

Если желанье мое подтвердишь ты доброю волей,

В песнях моих ты найдешь славу великую, Истр!

Много в пути городов миновав, затем твое русло

60 Все же ладами семью в море впадет наконец.

КНИГА ТРЕТЬЯ,

имя которой Рейн и Урсула Рейнская,

или же Зрелость,

или же Западная сторона Германии

1. Одоэпорик, или же Описание пути из Норикской земли до Рейна через места обитания свевов и Баценский лес, а также рассказ об осенних светилах[438]

В пору тех странствий Феб дал тьме удел половинный,

Длительность ночи и дня были