документов, в 1952 году американцы планировали нанести военный удар по дальневосточной территории СССР. Американский 7- ой флот получил приказ о выходе на исходные позиции к Охотскому морю. Американский флот должен был подвергнуть базы советского флота бомбардировкам и, не пропустив советский флот в море, уничтожить его. Вместе с 7-ым флотом сухопутные части 8, 10, 12 армий под командованием генералов Ван-Флинта, Максуэлла и Тейлора, при поддержке стратегических бомбардировщиков 12 крыла генерала Роджерса, должны были вторгнуться на территорию Северной Манжурии, советской Сибири и Монголии с выходом на линию Петропавловск — Игарка.

Советская разведка докладывала об этих американских планах И.В. Сталину. Его распоряжением была создана специальная комиссия, которая предложила следующие ответные действия со стороны Советского Cоюза:

1). Передислокация к советско-китайской и американо-советской границам от 9 до 12 дивизий воздушно-десантных войск;

2). На территорию Приамурья и Сибири стянуть дополнительные воздушные силы в составе не менее 2-х армий;

3). Приведение в полную боевую готовность Тихоокеанского флота и Амурской флотилии;

4). Ускорение работы по создании реактивных снарядов, способных покрывать расстояние до территории США и нести ядерный боезаряд. В случае полномасштабного столкновения сил СССР и США этим силам было приказано: 1). Переброшенным частям ВДВ — переход границы в обоих направлениях (причем Северо-восточная группировка должна перейти границу и в 12–16 дней выйти на границу Солт-Лэйк-Сити — Чикаго, самым важным был захват урано-радиевых рудников в Орегоне и Айдахо); 2). Южная группировка войск, при поддержке 1-ой армии, должна была нанести удар по «силам ООН», теснить их к южному побережью Японского моря и выйти к Монхпо.

Ф. Чуев в книге «Сто сорок бесед с Молотовым» писал: «…на Чукотке… до сих пор стоят казармы, где в 1946 году располагалась 14-я десантная армия под командованием генерала Олешева. Армия имела стратегическую задачу: если американцы совершат на нас атомное нападение, она высаживается на Аляску, идет по побережью и развивает наступление на США. Сталин поставил задачу».

Слава Богу! Все эти планы так и остались на бумаге!

Офицеры — тихоокеанцы, конечно, об этих планах не знали и не догадывались, но частые проверки флота, как писал старший лейтенант В.К. Лоза «товарищами из центра» говорили о тяжести и сложности ситуации.

В одном из писем жене 19 июня 1952 года он обмолвился о том, что их соединение проверяла комиссия из «центра»:

«…Наконец-то я выбрал минутку, чтоб написать Вам милые мои письмо. Все это время у нас работали товарищи из «центра» в смысле проверки, ну и нам досталось солидно. Бывали дни, когда и спать не приходилось. Забросил домашнее все, даже огород. Забегал домой только изредка, чтоб побриться или иногда переспать».

Как следует из Исторического журнала № 64 86-ой Сахалинской Бригады торпедных катеров: “В период с 18 по 21 июня 1952 года проведено инспектирование состояния БП инспекцией Генерального Морского Штаба. Возглавил инспекцию заместитель начальника Генерального Морского Штаба вице-адмирал Фокин».

Выводы инспекции:

1. Темп боевой подготовки низкий.

Состояние большинства торпедных катеров запущенное.

Задача № 1 катерами отработана неудовлетворительно.

2. Выходов торпедных катеров для отработки задач боевой подготовки мало. 3. Приказ ВММ № 0260-52 года в части изучения радиолокационных средств и правил их применения выполняется плохо.

4. Состояние воинской дисциплины на низком уровне.

Указание инспекции:

1. В десятидневный срок отработать и принять заново задачу № 1 КНК-48.

Инспекция закончила свою работу 21 июня. После отъезда «товарищей из центра» у старшего лейтенанта В.К. Лозы вообще не стало свободного личного времени. Инспекция подстегнула всех на бригаде, в первую очередь командование и офицерский состав. Служба занимала сутки напролет. Не было ни выходных, ни даже короткого отдыха, но старший лейтенант Лоза с оптимизмом писал:

«Вот и сейчас уже полночь, но я все-таки заставил себя сесть и написать вам хорошие мои… Но денька через три — четыре станет немножко посвободнее в смысле времени… У меня пока все в порядке, имею в виду служебные дела… На полуострове у нас все нормально… У нас как обычно слякоть, грязь, дождь».

Хотя начало лета 1952 года в Приморье было дождливым, Виталий, как и планировал ранее, все-таки посадил в палисаднике под своим окном, по его выражению: «ботанический сад» из шести цветов. Ему хотелось, чтобы к приезду Лиды и Сашуни у них под окном цвели цветы:

«Да, Лидок, завел я у нас дома, вернее посадил целый «Ботанический сад», состоящий из шести цветков, причем один уже зацвел. К Вашему приезду они должны подрасти вершка на два. Огородный вопрос решен на 80 %. Один, тот который я сам корчевал уже засадил полностью, кое-что даже взошло, а вот где одна картошка росла, там до сих пор не закончил. Если погода хорошая, значит меня нет, а дождь, какая тут посадка, по колено в грязь влезешь».

Почти в каждом из писем Виталий пишет о желании скорее увидеться, встретиться: «03.07.1952. г. Совгавань.

«… Эх, как хотелось бы сейчас быть с Вами, Вы даже себе представить не можете, как хочется, хоть на один час, на одну минуту, но с Вами со всеми вместе. О боже! Чего ж ты мне крылья не дал, я б Совгавань покинул и к милой слетал… У меня пока все в порядке. Чувствую себя хорошо. Жив и здоров. Вспоминаю Вас всех, жду Ваших писем и особенно жду Лидок, Вас с Сашенькой».

В связи с приездом с «большой земли» в Советскую Гавань супруги своего товарища Анатолия Трошко, Виталий решил предоставить им свою комнату, а самому жить на катере. Он писал Лиде:

«Дня через три приедет Толикина жена. Думаю, предоставить им свою одинокую келью, ибо с квартирным вопросом у нас до сих пор трудновато. А сам переберусь на катер, пусть хоть месяц поживут по-человечески, все равно я дома бываю редко, прихожу только переспать да побриться».

На этом Виталий был вынужден прекратить писать письмо, так как его по тревоге вызывал рассыльный матрос. Вернулся старший лейтенант Лоза к письму только на четвертые сутки. Эти четверо суток катера были в море:

«7.07.52 г. Вот видите родные мои. Начал писать третьего числа, а продолжаю только сегодня. Совсем зашился… Ну ладно, пожалуй, надо заканчивать, да отправлять письмо. Целую Вас всех крепко, крепко, Ваш любящий Вас Виталий».

Прочитал я эти строки в письме Виталия и вспомнил, что и через двадцать с лишним лет на флоте мало, что изменилось — в 1973 году, когда я прибыл к месту службы на Северном флоте, с «квартирным вопросом было трудновато» точно так же, как и в 50-е годы на Тихоокеанском флоте. Тоже