Он замолчал и прислушался. На мгновенье воцарилась полнаятишина, а потом с нижнего этажа донесся хриплый, восторженный отклик:

— Мама! Я здесь, внизу, мама! Я внизу!

— Господи! — завопил Ллойд и швырнул ножку в угол. В течениедолгих часов он трудился, практически искалечил свои пальцы, — и все это длятого, чтобы разбудить этого мудака.

Он сел на койку, приподнял матрац и вынул оттуда кусокчерствого хлеба. Он подумал, не добавить ли к этому горсть фиников, решил ихпока оставить и все равно вынул их из-под матраса. Он съел их один за другим,оставив хлеб напоследок, для того чтобы перебить этот вязкий, фруктовый вкус.

Когда он покончил со своей жалкой трапезой, он бесцельноподошел к правой стенке своей камеры. Взглянув вниз, он издал крик отвращения.Траск наполовину сполз со своей койки, и его брюки слегка задрались. Лодыжкиобнажились. Большая лоснящаяся крыса обедала ногой Траска. Отвратительныйрозовый хвост был аккуратно изогнут вокруг ее серого тела.

Ллойд пошел в другой угол своей камеры и подобрал ножку. Онвернулся и какое-то время стоял неподвижно, думая, не решит ли крыса, заметивего, отправиться в менее людные места. Но, похоже, крыса его не замечала. Ллойдглазом смерил расстояние и решил, что длины ножки как раз хватит.

Ллойд крякнул и с силой опустил ножку. Она придавила крысу кноге Траска, и тот упал со своей койки с глухим звуком. Крыса с удивленнымвидом лежала на боку и слабо дышала. На усах у нее были крошечные капелькикрови. Задние ноги ее двигались, словно маленький крысиный мозг приказывал ейубежать куда-нибудь, но, проходя по позвоночнику, сигналы безнадежно путались.Ллойд стукнул ее снова и убил ее.

— Вот ты и попалась, дура, — сказал Ллойд. Он положил ножкуи вернулся к своей койке. Он был разгорячен, напуган и чуть не плакал. Онобернулся через плечо и закричал: — Как тебе нравится крысиный яд, грязнаяшлюшка?

— Мама! — радостно отозвался голос. — Мааамааа!

— Заткнись! — взвизгнул Ллойд. — Я не твоя мама! Твоя мамасосет член в борделе города Задница, штат Индиана!

— Мама? — отозвался голос, на этот раз исполненный сомнения.Потом все затихло.

Ллойд заплакал. Плача, он тер глаза кулаками, совсем какмаленький. Он хотел сэндвич с ветчиной, хотел поговорить со своим адвокатом,хотел выбраться отсюда.

Наконец он лег на койку, прикрыл глаза одной рукой и занялсямастурбацией. Во всяком случае, это был неплохой способ уснуть.

* * *

Проснувшись в пять часов утра, Ллойд снова принялсябарабанить ножкой по решетке.

— Эй, есть кто-нибудь? — закричал Ллойд срывающимся голосом.

Ответа не последовало. Не было даже крика «Мама!» Теперь онбыл бы рад и этому. Общество сумасшедшего лучше общества мертвеца.

Ллойд вернулся к койке, поднял матрас и произвел описьоставшейся еды. Два куска хлеба, две горсти фиников, наполовину обглоданнаясвиная косточка, один кусок болонской колбасы. Он разделил кусок колбасы и съелбольшую часть, но это лишь разожгло его аппетит.

— Больше не буду, — прошептал он и доел остатки свинины.Обозвав себя разными нехорошими словами, он еще немного поплакал. Он умретздесь, как кролик в клетке, как Траск в своей камере.

Траск.

Он посмотрел в камеру Траска долгим и задумчивым взглядом.На лице старины Траска был настоящий международный Лос-Анджелесский аэропортдля мух. Спустя долгий промежуток времени Ллойд взял ножку, подошел к решетке ипросунул ее между прутьев. Встав на цыпочки, он как раз сумел дотянуться докрысы, зацепить ее и подтащить к своей камере.

Когда крыса оказалась достаточно близко, Ллойд встал наколени и перетащил крысу на свою сторону. Он взял ее за хвост и долгое времядержал у себя перед глазами ее раскачивающееся тело. Потом он положил крысу подматрас, чтобы мухи не могли до нее добраться. Безвольное тельце он разместилотдельно от еды. Он долго-долго смотрел на крысу и лишь потом опустил матрац,милостиво скрывший ее от глаз Ллойда.

— Просто на всякий случай, — прошептал Ллойд Хенридокружавшей его тишине.

Потом он забрался на другой конец койки, подтянул колени кподбородку и застыл в неподвижности.

В двадцать две минуты девятого по часам, висевшим над дверьюв кабинете шерифа, свет погас.

Ник Андрос читал книжку в бумажной обложке, которую он взялс полки в аптеке. Готический роман об испуганной гувернантке, котораяподозревала, что в уединенном поместье, где она должна была учить сыновейкрасивого хозяина, завелось привидение. Хотя он не дочитал еще и до середины,Ник уже знал, что привидение было на самом деле женой красивого хозяина,запертой где-нибудь на чердаке и сумасшедшей, как мартовский заяц.

Когда свет погас, он почувствовал, как сердце затрепетало унего в груди, и услышал исходящий из глубины сознания шепот. Шепот раздавалсяиз того самого места, где прятались в ожидании своего часа посещавшие его поночам кошмары: «Он пришел за тобой… сейчас он на улице, на ночных дорогах… натайных путях… темнокожий человек…»

Он выронил из рук книжку и вышел на улицу. Остаток дня ещедогорал на горизонте, но ночь уже почти наступила. Все фонари погасли. Лампыдневного света в аптеке, которые горели днем и ночью, также потухли.

В кабинете была целая коробка свечей, но мысль об этом не слишком-тоуспокоила Ника. Он стоял и смотрел на запад, немо умоляя свет не оставлять егоодного на этом темном кладбище.

Но свет не зажигался. Ник вернулся в кабинет и как разобшаривал одну из полок в поисках нужной коробки, когда дверь позади него сшумом распахнулась, и внутрь ввалился Рэй Бут с почерневшим и распухшим лицом ис перстнем, сверкающим у него на пальце. С ночи двадцать второго июня онпрятался в лесах недалеко от города. К утру двадцать четвертого он почувствовалсебя больным. И наконец, этим вечером голод и боязнь за свою жизнь погнали егообратно в город, где он не нашел никого, кроме этого чертового немого, из-закоторого все и произошло. Рэй увидел его, когда тот шел через городскую площадьс таким видом, будто город, в котором Рэй прожил большую часть своей жизни,принадлежит ему одному.

Ник стоял спиной к двери и не подозревал о том, что кто-тоеще появился в кабинете шерифа Бейкера до тех пор, пока руки не сомкнулись унего на шее. Коробка, которую он только что нашел, выпала у него из рук, исвечи рассыпались по полу. Когда он сумел преодолеть первый приступ ужаса, онуже был наполовину задушен. Он почувствовал внезапную уверенность, что чернаятварь из его снов ожила: какой-то бес из адских подвалов преследовал его исхватил за горло сразу же после того, как отключилась электроэнергия.