Он это выяснит. Легкий летний ветерок задул две первыеспички. Справа в луже бензина он увидел перебирающего лапками жука. Я как этотжук, — подумал он обиженно и удивился, что же это за мир такой, где Бог нетолько запихивает тебя в липкую гадость, как жука в лужу неочищенного бензина,но и оставляет тебя в живых, чтобы ты боролся за свою жизнь в течение долгихчасов, а возможно, дней… или, в его случае, лет. Это был мир, заслуживший,чтобы его сожгли. Он стоял с опущенной головой и ждал, пока ветер утихнет,чтобы зажечь третью спичку.

Когда ему исполнилось шестнадцать, он, с разрешения матери,бросил школу («А что вы от них ждали? Они его искалечили там, в Терр От. Если бу меня были деньги, я бы подала на них в суд. Они называют это шоковойтерапией. Проклятый электрический стул — вот как называю это я!») и сталработать на мойке машин «Скрубба-Дубба». И какое-то время все шло своимчередом. Люди громкими криками подзывали его с углов улиц или изостанавливавшихся машин, интересуясь, что сказала миссис Симпл (уже четырегода, как в могиле), когда он сжег ее пенсионный чек, и намочил ли он постельпосле того, как сжег тот дом в Седли. Голоса постепенно стали призрачными, нокамни, вылетавшие из темных аллей и из-за углов улиц, оставались реальными.Однажды кто-то запустил в него полупустой банкой пива из проезжавшей машины.Банка попала ему в лоб, и он упал на колени.

Такова была его жизнь: голоса, время от времени пролетавшиекамни, «Скрубба-Дубба». А во время обеденного перерыва он обычно сидел на том жесамом месте, что и сегодня, ел сэндвич и наблюдал за нефтяными резервуарами«Чири», размышляя, как же это все-таки произойдет.

Так продолжалось до тех пор, пока однажды он не оказался ввестибюле Методистской церкви с пятигаллонной канистрой бензина, разливая егоповсюду, а в особенности на груду старых сборников церковных гимнов в углу — итогда он остановился и подумал:

«Это плохо, и, наверное, не просто плохо, а еще и ГЛУПО, онипоймут, кто это сделал, они поймут, кто это сделал, даже если это сделал быкто-нибудь другой». Так он думал, вдыхая запах бензина, и голоса трепыхались икружились в его голове, словно летучие мыши в башне с привидениями. Потоммедленная улыбка появилась на его лице, и он перевернул канистру и побежал сней в центральный неф, повсюду разливая бензин. Он пробежал весь путь отвестибюля к алтарю, словно жених, опоздавший на свою собственную свадьбу инастолько нетерпеливый, что начал уже разбрызгивать горячую жидкость, которуюстоило бы сохранить для первой брачной ночи.

На следующий день его отправили в Исправительный центр длямальчиков в Северной Индиане. Уезжая, он заметил черные тлеющие развалиныМетодистской церкви. И Карли Йейтс проорал ему вслед свою эпитафию:

«Эй, Мусорный Бак, с чего ты решил сжечь церковь? Почему тыне спалил ШКОЛУ?»

В семнадцать лет его отправили в тюрьму длянесовершеннолетних, а в восемнадцать он попал в тюрьму штата. Сколько он тампробыл? Кто знает? Во всяком случае, не Мусорный Бак, это уж точно. Никому втюрьме не было дела до спаленной им Методистской церкви. Там были люди,совершившие куда более серьезные преступления. Убийство. Изнасилование. Проломчерепа старой библиотекарши. Кое-кто из сокамерников хотел кое-что сделать сним, а кое-кто — чтобы он с ними кое-что сделал. Он не возражал. Один мужчина слысой головой сказал, что любит его: «Я люблю тебя, Дональд!» — и это во всякомслучае было лучше, чем увертываться от камней. Иногда он думал, что хорошо быостаться здесь навсегда. Но иногда ночью ему снилась нефтяная компания «Чири», иво сне это всегда был один оглушительный взрыв, за которым следовали двадругих.

Со временем ему стали доверять, и когда появилась страннаяболезнь, его послали помогать в лазарете. Но через несколько дней больных тамуже не осталось, потому что все, кто был болен, умерли.

Ветерок погладил его по щеке и замер.

Он зажег спичку и уронил ее. Она упала в лужицу бензина.Появились языки голубого пламени. Они образовали вокруг обгоревшей спичкирасширяющуюся корону. Мгновение Мусорный Бак зачарованно наблюдал за ними, апотом, оглядываясь через плечо, побежал к лестнице. Голубые языки, не болеедвух дюймов в высоту, устремились к насосной станции и возвращающейся посрединее трубе. Борьба жука подошла к концу. Теперь он превратился в обыкновеннуюпочерневшую головешку.

«Это может произойти и со мной».

Но, похоже, ему этого не хотелось. У него появилась смутнаямысль, что теперь в его жизни может возникнуть новая цель, что-нибудь оченьвеликое и возвышенное. Он испугался и побежал вниз по лестнице.

Все дальше и дальше вниз, вокруг резервуара, с мыслями отом, когда же наконец воспламенятся пары над трубой и как скоро температурастанет достаточно высокой для того, чтобы огонь ринулся вниз.

Земля становилась все ближе и ближе. Машины на стоянкеприобрели свой нормальный размер. Но ему все казалось, что он движется оченьмедленно, как во сне, что он будет бежать и бежать, но никогда не добежит доконца. Он был рядом с бомбой, и запал был уже подожжен.

Наверху раздался внезапный треск, похожий на взрывпятидюймового фейерверка четвертого июля. Потом он услышал приглушенный лязг, ичто-то просвистело мимо него. Это был кусок трубы, абсолютно черный ипереплавленный жаром в какую-то новую и бессмысленную форму.

Когда до земли оставалось футов двадцать пять, он невыдержал и, перескочив через перила, спрыгнул вниз. Он содрал с ладоней всюкожу, но едва ли почувствовал это. Он был до краев наполнен стонущим,ухмыляющимся ужасом.

Он кое-как поднялся и посмотрел наверх. На среднемрезервуаре появилась большая шапка желтых волос, и росли они с удивительнойскоростью. Взрыв мог произойти в любую секунду.

Он побежал. Сломанная кисть правой руки безвольно болталась.Он пересек стоянку, одолел посыпанную гравием широкую подъездную дорогу,пронесся сквозь открытые ворота и выбежал на шоссе № 130. Он перебежал черезшоссе и прыгнул в придорожную канаву, приземлившись на мягкое ложе из мертвыхлистьев и влажного мха.

Раздался взрыв. Звук был таким сильным, что он почувствовал,как его перепонки вдавились внутрь, а глаза вылезли из орбит. Раздался второйвзрыв, а за ним и третий. Мусорный Бак приподнял голову и увидел огромноеогненное дерево. Над ним возвышался удивительно высокий столб черного дыма. Нашоссе и рядом с ним стали падать куски обгорелого железа. Нахлынула волнанестерпимого жара.

Он с трудом поднялся на ноги и побежал по шоссе внаправлении Гэри. Воздух становился все горячее и горячее и приобрел металлическийпривкус. Он чувствовал себя как жук, пытающийся сбежать из включенноймикроволновой печи.

БА-БАААААХХХ!

Взорвался еще один резервуар, и сопротивление воздуха передним словно бы исчезло. Огромная теплая рука подтолкнула его сзади и понеславперед. Его ноги лишь слегка касались асфальта.