class="p1">Я убиваю ее, подумала я на какую-то долю секунды, затем что-то пронзило мою лопатку, и я почувствовала ужасающую боль в руке, заставившую меня потерять контроль над королевой. Она воспользовалась моментом, чтобы врезать коленом мне в промежность и столкнуть меня с себя.

Я лежала на спине, пока стрелы летели во все направления, и с удивлением наблюдала, как она снова взмывала в небо. Ее крылья блеснули в угасающем солнечном свете, пока я размышляла о том, что только что сделала. Что я смогла сделать.

Может быть, я была не только благословлена, но и проклята. Этот дар, по-видимому, мог действовать в обоих направлениях.

– Отступаем! – проревела королева Найтфолла в небо, и низкие звуки горна Найтфолла разнеслись по всей долине.

От него во мне разлилась волна облегчения, и мне стало интересно, ослабила ли я ее. Ее шатало, голос был хриплым. Неужели я забрала часть ее жизненных сил? Ослабила ее жизнь?

Я перекинула волосы в хвосте вперед и осмотрела темно-коричневую прядь. Стала ли она больше, чем раньше? Неужели королева только что дала мне больше жизни?

Боль в плече вернула меня в реальность, и я посмотрела вниз на свою рану и торчащую из нее стрелу, и тогда же я вспомнила про Хейга.

С трудом поднявшись, я подползла к старику. Он лежал на спине с сильным кровотечением из живота, пока целители тщетно пытались спасти его. Это было выше сил простого целителя. Может быть, если бы Райф был здесь, но…

– Расступитесь, – велела я. Я не знала, сколько Вдохов Жизни у меня осталось. Определенно один. Может быть, два.

А может быть, три, если то, что я забрала у королевы, добавит мне жизненной силы – я не знала, как это работает. Когда я нависла над Хейгом, приоткрыв губы, его рука накрыла их, с силой сжимая мое лицо и не давая мне дышать над ним.

– Я стар. И прожил хорошую жизнь, – слабо произнес он. – Умереть, наблюдая за отступлением королевы Найтфолла, – это достойная смерть. Не забирай ее у меня и не трать на меня свой драгоценный дар, дитя.

Мои слезы потекли из глаз на его пальцы. Я хотела поблагодарить его за спасение моей жизни, но он все еще крепко сжимал мой рот, как стальной капкан. Словно прочитав мои мысли, он уставился на меня.

– Обменять свою жизнь на твою было честью для меня… моя королева.

Теперь слезы потекли быстрее. Он сделал один большой последний вдох, прежде чем его глаза остекленели, а грудь застыла. Его рука оторвалась от моего рта и упала на землю. Мне потребовалась вся моя выдержка, чтобы не попытаться спасти его. Я хотела исполнить его желание. Человек должен иметь возможность выбирать, как ему умереть.

– Моя королева! – закричал Кагал, и я встала, вытирая глаза. Я раскисну позже; мои люди все еще нуждаются во мне.

Мое плечо так жгло, Гадес побери, но я пошла на его голос и обнаружила Кагала, взбирающегося на вершину холма.

– У нас много раненых, и долина все еще охвачена огнем, но войска отступили, – сказал он, слегка запыхавшись.

Я кивнула, поворачиваясь к королевской страже, стоявшей позади него.

– Исцелите раненых! Потушите пожар! Пошлите разведчиков убедиться, что вся армия отступает, – крикнула я, и они бросились врассыпную. Затем я повернулась к гражданским. – Соберите наших мертвых для погребения. Сожгите солдат Найтфолла. – Они тоже поспешили исполнить мое приказание.

Кагал не пошевелился. Он не отрывал взгляда от моего плеча.

– Моя королева, вам нужен целитель.

– Нет. Я в порядке. Меня исцелят после того, как исцелят остальных, – заявила я.

В «Природе войны» была очень актуальная и проникновенная строчка, которая запала мне в душу. В день битвы ешьте самым последним, радуйтесь последним и исцеляйтесь последним, если сможете с этим справиться. Этим вы заслужите уважение вашей армии, которое вы не сможете купить за драгоценности и монеты.

Я хотела добиться уважения этих людей, хотела их прощения. Я повела их в битву, в которой некоторые из них погибли. Отцы, сыновья, братья. Для меня это было нелегко, и, хотя мы победили, потери навсегда запятнали этот день в нашей памяти. Я хотела бы почтить его. Рана была не такой уж серьезной. Я могла пошевелить пальцами, так что сухожилия были целы, а кровотечение, казалось, было остановлено стрелой, так что я знала, что артерия не задета. Боль была терпимой.

Кагал приложил руку к груди и поклонился, прежде чем уйти.

Я последовала за ним, медленно поднимаясь на холм, чтобы заглянуть на другую сторону. Когда я увидела место кровавой бойни, я резко вдохнула, а затем закашлялась, когда дым попал в мои легкие. Вся долина была усеяна мертвыми солдатами Найтфолла. Они были сожжены, и земля почернела от сажи. Фермеры и солдаты несли ведра с водой, чтобы потушить пожар на опушках, который угрожал деревьям.

Палатки для исцеления, которые мы установили заранее, были заполнены, и там была небольшая кучка тел эльфов, которые нужно было забрать для погребения.

Я старалась не считать, но ничего не могла с собой поделать.

Двенадцать. Двенадцать человек погибли из-за принятых мной решений. Если бы Райф был главным, было бы их меньше? Было бы это число равно нулю? Простит ли он когда-нибудь меня за то, что я отправилась на войну с его армией и погубила двенадцать человек?

Когда я спускалась в долину, чтобы проверить палатку исцеления и посмотреть, не нужна ли кому-нибудь помощь, первый человек начал хлопать в ладоши. Потом еще один. Мурашки пробежали у меня по рукам, когда я поняла, что они хлопали мне, когда я проходила мимо них. Это был знак того, что, несмотря на то что я рассматривала «двенадцать мертвых тел» как провал, они были довольны тем, как все прошло, и видели это как победу.

Я махала им, проходя мимо, но не могла заставить себя улыбнуться.

Война не заслуживает улыбки, даже если ты победил, потому что никто по-настоящему не выигрывает на войне, когда умирает хотя бы один человек.

Глава 17

Целителям потребовалось пять часов, чтобы вылечить всех раненых, а затем и меня. К счастью, каждый эльф обладал некоторыми способностями к исцелению, поэтому женщины и даже маленькие дети вышли, чтобы помочь ухаживать за ранеными. Моя рана от стрелы полностью затянулась и оставила нежно-розовый шрам. Я сказала своему целителю не убирать полностью свидетельства травмы, а оставить шрам, чтобы я могла вспоминать день, когда нашла в себе