– Видела?

– Что?

Значит, не видела. Может, я перележала на солнышке?

– Как думаешь, старик уже дома и спит?

– Думаю, он вообще никогда не спит. Сидит на крылечке или ещё в лесу, варит магическое зелье и нас поджидает, чтобы превратить в крыс.

– Чур, меня в волка! – выдал Гарик. Кажется, этот балбес смелее нас.

Саныч действительно сидел на крылечке, но без всякого зелья, а с тонкой курительной трубочкой, я видела похожие в кино про индейцев. Увидев нас, он поднялся на крыльце. Стоя на ступеньке, он казался выше чем есть, прямо великан. Он разговаривал с какой-то женщиной: она стояла напротив с виноватым видом, он что-то ей бубнил. В руках у него был бумажный свёрток. Женщина обернулась на стук калитки, когда мы вошли, быстро бросила «Спасибо, Саныч!» и торопливо ушла мимо нас, буркнув под ноги «здрасте». Старик глянул на нас:

– Накупались? – Встал и пошёл к себе, не дожидаясь ответа.

– И вам спокойной ночи, – сказала Алиса, когда за ним уже захлопнулась дверь.

Тяжёлые шаги в той половине дома на секунду стихли, мне показалось, дед ответил «угу» – а может, и не показалось: стены в доме, похоже, картонные.

Участок соседа по-прежнему сверкал чёрными пятнами-воронами. Они лениво перелетали с места на место, изредка вскаркивая. А так было тихо. Сосед больше не стрелял. Если бы было чуть посветлее, я бы заметила, что в его доме выбито окно.

* * *

Мы плюхнулись на кровати без задних ног, но ни спать, ни болтать, ни читать не хотелось. Я таращилась в потолок. От уличного фонаря было достаточно светло, но я уже сняла линзы и могла только гадать, есть ли там пауки в крапинку. Не хочу, чтобы они свалились на меня ночью.

Потолок расплывался перед глазами бело-синим пятном. Где-то там должны быть швы-стыки пенопластовых панелей и всё-таки пауки в крапинку. Если я их не вижу, это не значит, что их нет. Я посветила в потолок телефоном, но виднее мне не стало. Линзы я оставила в туалете над раковиной, за очками лезть лень, уж и не помню, где они, придётся всё перерыть.

– Алис, на потолке есть пауки в крапинку?

– Начинаю поиск. – Алиса встала и, подсвечивая себе телефоном, зашарила по потолку. – Найден коричневый отпечаток детской руки; найдена муха сушёная неизвестного года выпуска; найдена прилипшая вишнёвая косточка (Ух кто-то здесь веселился!); найден череп единорога и чучело аллигатора (шучу). Пауков не найдено.

Она не успела лечь, как раздался стук в стену. Три гулких требовательных удара, так стучат, чтобы утихомирить разбушевавшихся соседей. Хороший у старика слух! Мы ж шептались!

– Вообще-то это нарушение прав человека, – говорю.

– Да уж… Беруши ему, что ли, подарить? Дикий какой-то дед. Не привык слышать человеческие голоса. – Мы хрюкнули, и этот опять застучал в стену. Какой тут отдых!

* * *

Я не заметила, как уснула, зато отлично помню, как проснулась. Перед глазами был тот же тёмно-синий в темноте потолок, за шторкой так же сопел Гарик, на соседней кровати – Алиса. А старик колотил в стену.

Он не просто колотил – он как будто скрёб её чем-то острым, словно решил лунной ночью сделать ремонт. Ну или завёл какое-то огромное животное с когтями, медведя например, и оно рвётся к нам через стену.

Честно говоря, я сначала решила, что это у меня в ушах: ну не бывает же ночью таких звуков! Потрогала уши: нет, всё нормально, я уснула без наушников, как порядочная. Телефон лежал паинькой на тумбочке и помалкивал, Алисин на той же тумбочке светился на весь экран огромными цифрами – 02:54. А по стене скребли. В промежутках я слышала ровное дыхание Алисы и посапывание Гарика. Как они могут спать?! Звук был оглушительный, под это не уснёшь.

Тогда я встала, натыкаясь на мебель, пошла к той стене, плохо соображая, что хочу там увидеть без линз, но мне просто надо было что-то делать, потому что лежать и слушать это было невыносимо. Я опрокинула стул, споткнулась о порог… И тут в стену постучали! Уже нормально, откровенно и требовательно, три раза, как стучат, чтобы унять разбушевавшихся соседей…

Вот это было уже хамство, честное слово! Он, значит, затеял ремонт среди ночи, переделывая дом в зоопарк, а мне и стульчик опрокинуть нельзя?! Так, где мои линзы!

Я постучала в стену в ответ, чтобы напомнить старику о приличиях, но это не помогло: с той стороны продолжали равномерно скрести. Ну, сейчас я ему всё выскажу, плевать мне, колдун он там или нет! Только штаны надену. И линзы.

Ещё несколько секунд я возилась в туалете, возвращая себе зрение, потом в свете приоткрытой двери долго рассматривала стену. Старик скрёб. Стена, кажется, вибрировала от этих движений: может, это я ещё не проснулась, но мне казалось, она ходит волной. Ну да: тоненькая стена, если каждый наш шорох слышно.

Вернулась в комнату, нашарила джинсы в полутьме, в прихожей попыталась влезть в кеды Гарика, со второй попытки нашла свои. Вышла.

В глаза шибанул свет уличного фонаря. Этот жуткий шум, скрежет по стене отсюда почему-то был слышен ещё сильнее. Да что он там делает-то, в конце концов?! Бегом, чтобы не успеть испугаться, взлетела на красное крыльцо, толкнула дверь…

– Два часа ночи!

Мне ответил только оглушительный «Шарк!» по стене.

За моей спиной захлопнулась дверь, и стало темно. Не так, как у нас. По-настоящему темно. Окна старика, если они есть, выходят на огород, где нет никаких фонарей. Я стояла в полной темноте и не видела своих ног. А звуки не стихали.

– Вы не могли бы подождать с ремонтом до утра? Мы спим вообще-то…

Ш-шарк!

Так, ну всё. Я достала телефон и посветила под ноги. Вымытый пол прихожей, без единого дикого ботинка, чтобы не споткнуться, впереди высокий порожек и дверь туалета, прямо, откуда доносились звуки, кажется, кухня. Я шагнула туда, споткнулась о нитяной коврик, но устояла. Ш-шарк! – звук был совсем рядом, будто у меня над ухом.

– Я прошу прощения, но…

Ш-шарк!

В свет фонаря попал кухонный стол под чёрным слепым окном. Я прошла, посветила на стену, ту самую, что у нас общая. Полки, посуда, странная картиночка с деревенским пейзажем… Печка перегораживала кухню и комнату, обогревая то и другое. Я обошла её и посветила на стену в комнате: вообще ничего! Ровная стена, пустая, нет даже шкафа, в котором может прятаться то ли медведь, то ли призрак… Ничего!

…На печке лежала гора каких-то тряпок, я не поняла, что это такое, пока в луч не попала белая борода.

Старик спал. Даже похрапывал. Когда в лицо попал луч, заворчал и повернулся во сне. Я быстренько вырубила телефон и на ощупь стала выбираться оттуда.

Не помню, как выскользнула, как добежала до нашей половины. Помню, что заперла дверь на засов и зачем-то подпёрла стулом. Как легла и уснула, тоже не помню. Помню, что эти жуткие звуки продолжались всю ночь, даже, кажется, сквозь сон я продолжала их слышать.