Ав павильонекипела работа.Савва не пускалв него никогоиз домочадцев.Об этой егостранностизнали все, зналии подчинялись.А может, простобоялись того,что таилосьвнутри. Простыесмертные тожечувствовалисвет, исходящийот его мертвыхмуз. Чувствовали,но не понимали,а оттого боялись.Савве страхэтот был толькона руку. Он работалнад мраморнойМельпоменойсутки напролет,забывал естьи пить, засыпал,лишь когдабессилие сбивалос ног. Мельпоменадолжна бытьготова к сроку.Мельпоменаи тайник...

*****

— Ну,старик, ты как,оклемался? —Даже,несмотря насерьезноевыражение лица,в белом больничномхалате Лысыйвыглядел комично.Он аккуратнопридвинул стулк койке Арсения,пристроилсяна самом краешке.

—Оклемался.— Арсенийкивнул, и головатут же пошлакругом. Пришлосьзажмуриться.

— Апо внешнемувидуи нескажешь.Точновсе нормально?

— Ну,если Селенаразрешилапосещения. —Онулыбнулся, неоткрывая глаз,пережидаяволну тошноты.

—Помнишь,что с тобойприключилось?

— Нет.

Они в самом делене помнил. Вернее,помнил, но далеконе все...

...Информацияоб отпечаткахне стала неожиданной,но все равновыбилаего из колеи.Одно дело —догадываться,и совсем другое— знатьнаверняка.Лучшим средствомот тяжелыхмыслей дляАрсениявсегда былодействие. Иначать он решилс садовника.Уж больноподозрительнымказался емуэтотдед, слишкомнеоднозначным.Опять же, нельзясбрасыватьсо счетов егоночные прогулки.Что-то же онделалв этом чертовомпавильоне. Ведьне только радицветочков тудазахаживал.

Домиксадовника стоялна отшибе, вглухом уголкепарка. Замечательноеместо для отшельника.Или для злодея...Арсений внимательноосмотрел замок.Открыть егооказалось деломодной минуты.

Садовникжил по-спартански,как будто и нежил даже, а так...Приходилпереночевать.Вещей по минимуму,да и те, что есть,все в казарменномпорядке. ВниманиеАрсения привлеклааккуратнаястопка журналов,посвященныхскульптуреи живописи, анастенную полкупочти полностьюзанимали книгитой же тематики.Странное увлечениедля садовника...Очень странное.

Носамый большойсюрприз ожидалв шкафчикеписьменногостола. Увесистый,хорошо иллюстрированныйталмуд былпосвящен СаввеСтрельникову,его картинам,скульптурами технике. А всамом обычномученическомальбоме длярисованияобнаружилиськарандашныенаброски какой-тоантичной статуи.В груди шевельнулосьсмутное беспокойство,шевельнулосьи исчезло, таки не успевоформиться.Не беда, онобязательновспомнит, пустьне сейчас, ачуть позже, ноухватит захвост этоускользающеечувство тревожногоузнавания.Сейчас кудаинтереснеедругое. Чтоделают в домесадовникарисунки хозяина?

Арсенийсунул за пазухуодин из набросков,перевернулальбом и, увидевдату изготовления,надолго задумался.Выходило, чтонаброски сделанысовсем недавнои никак не могутпринадлежатьСавве Стрельникову.Чем же в свободноеот прополкигрядок и обрезкикустов времязанимаетсяАким? С чего быобычному садовникупроявлять такойповышенныйинтерес кпрекрасному?К прекрасномуи к покойномуСавве Стрельникову...

Былои еще кое-что,совсем ужнепостижимое.В дальнем закуткестола, так, чтосразу и неразглядеть,лежало несколькокниг по оккультизму.Арсений дажеприсвистнулот удивления.Все-таки неподвела егоинтуиция, надоповнимательнееприсмотретьсяк этому старику.Не прост он.Ох, непрост.

Самуюпоследнююнаходку обнаружилуже не Арсений,а Грим. Пес сделалстойку возлеплатяногошкафа, требовательнопосмотрел нахозяина. Арсенийнашел старуюдеревяннуюшкатулку насамой нижнейполке под ворохомодежды. Еще неоткрыв крышку,он почувствовал— то, что хранитсяв шкатулке,принадлежитмиру мертвых.

Тряпичнаяроза, поблекшаяот времени,утратившаякраски, но всеже узнаваемая.Хрупкая девушка,почти девочка,кутается втонкое пальтишко,а в черных волосахполыхает алаяроза — обрывочное,но такое яркоевидение... Гранатовыйбраслет, синяяшаль, серебряныйгребень, атласнаялента, ниткажемчуга, хрустальныйфлакон, серебряныйпортсигар...Портсигар онуже видел.Затейливая,запоминающаясявещица в изящныхпальцах Наты.Что она делаетсреди этихстранных, нонеобъяснимопритягательныхбезделушек?Восемь безделушек,восемь муз,восемь мертвыхжен СаввыСтрельникова...

Втом, кому принадлежалибезделушки,и чья была шкатулка,Арсений несомневалсяни секунды,понимал особымсвоим чутьем.Осталось понять,отчего шкатулкаСаввы Стрельниковахранится здесь,в платяномшкафу садовникаАкима. И наброски...наброски — этоочень важно,потому что...Потому что онпочти уверен,что вспомнил,кто или, может,что на нихизображено.Осталось лишьподтвердитьэту догадку.

—Давай-ка,Грим, прогуляемсяпо парку! — Онпогладил псапо голове, вышелиз домика, аккуратноприкрыв засобой дверь.

Павильонтонул в темноте.Как-то такполучалось,что Арсенийоказывалсяв нем исключительнопод покровомночи. Да и неон один, надодумать...

Лучкарманногофонарика выхватывализ темноты ужезнакомые каменныелица. Мертвыемузы большеего не пугали,лишь равнодушнонаблюдали затем, что он делает.Наверное, онипросто привыклидруг к другу.

Адогадка оказаласьверна! Арсенийостановилсяперед мраморнойУранией, вытащилиз-за пазухинабросок, направилна него лучфонарика. Таки есть, на альбомномлисте четкими,увереннымиштрихами быланарисованаона — Урания.

—Интересноекино... — Арсенийположил листокна постамент,расчехлилфлейту. Ещеодна идея требовалапроверки. ЕслиНата Стрельниковане отозваласьна его зов накладбище, возможно,она отзоветсяздесь, в павильоне...

Звукифлейты всегдаего успокаивали,успокаивалии вводили вподобие транса.Однажды Лысыйувидел, какработает Арсений,и потом долгоне мог прийтив себя. «Старик,у тебя такиеглаза, такиеглаза! Ты самкак будто призрак...»Арсений улыбнулся,с нежностьюпогладил флейту,поднес к губам,и в этот самыймомент мирвзорвалсямириадамиискр...

—...Что-товспомнил? —вывел его иззадумчивостиголос Лысого.— Старик, тыслишком долгомолчишь. Я начинаюволноваться.

Арсенийсмахнул выступившийна лбу пот, сказалустало:

—Ничегоне могу вспомнить.Последнеевоспоминание— это флейта.Ты забрал флейту,Лысый?

—Забрал,не волнуйся.Она в машине.А зачем тебепонадобиласьфлейта?

—Хотелпроверить однусвою догадку.

—Проверил?