и готово, вот он, Ленинград, как на ладони.

Один раз Сергею доводилось летать над Ладогой. С высоты птичьего полёта ледовая трасса выглядела тонкой серой ниткой, грубо простегавшей белое полотно снежного покрова огромного озера. Вдоль по нитке двигались грузовики и автобусы, холмами маячили палатки санитарной службы, иглами торчали дула зениток, шевелились трактора, россыпью чёрных точек работали ремонтные бригады — всё это наполняло его чувством сопричастности, ведь это была и его дорога, которую он любил и проклинал.

Сверху дорожное хозяйство выглядело совсем беззащитным, словно игрушечным.

Но Сергей знал, что стоит появиться на горизонте вражескому самолёту, как дорога сразу же взорвётся рёвом моторов и резкими хлопками зенитных снарядов.

В середине января трассу отодвинули к свайной железной дороге, ближе к северной кромке льда. Случайно собьёшься с пути — и можно нырнуть в открытую воду.

Сергей подумал, что к концу войны на дно Ладоги ляжет не один автобатальон. Если бы он мог однажды собраться в колонну и выехать из воды!

Хлопнувшая дверь вывела его из задумчивости. Сергей встал, широко улыбнувшись заснеженному Аслану Чентиеву:

— С приездом!

Вместо ответа Аслан стянул со лба шапку-ушанку и уткнулся в неё лицом.

— Кто? — похолодев от дурного предчувствия, спросил Сергей.

— Коля Марков. — Сквозь шапку слова долетали глухо. Аслан едва сдерживал рыдания, потому что Николай был его лучшим другом и они с Асланом даже договорились после войны вместе пойти учиться на строителей.

Смерть Кольки Маркова не укладывалась в голове. Сергей машинально посмотрел на его койку, по-уставному заправленную тонким армейским одеялом. От фотографии улыбающейся мамы, висевшей в изголовье, клещами стиснуло горло.

Аслан опустил руки и стоял посреди землянки навытяжку, как будто отдавал последний долг.

Сергей односложно спросил:

— Трещина?

— Нет! — Аслан болезненно сморщился. — Колька боеприпасы вёз и попал под обстрел на девятом километре. Несколько снарядов разорвалось рядом с кабиной. Кольку тяжело ранило, но он сумел довезти машину до берега. Понимаешь — он доехал! — Глаза Аслана яростно блеснули. — Умер в кабине, когда мотор заглушил.

Тяжёлое молчание рвало тишину не хуже крика. Сергей положил Аслану руку на плечо и крепко сжал пальцы:

— Мы отомстим!

«Колька, как же так? Колька? — неотступно думалось, когда руки привычно делали свою работу. Проверить машину перед рейсом — это как самолёт перед вылетом, любая оплошность может стоить жизни и полного кузова муки. Перво-наперво проверить подкачку шин до двух с половиной атмосфер. От этого зависят маневренность и скорость при разгоне. Но самое главное — регулировка карбюратора.

Сергей до отказа завернул иглу мощности, чтоб не пережигалось горючее, и сел в кабину.

Пока машина стояла под погрузкой, совсем завьюжило. Помогая укладывать мешки, Сергей вспотел, а когда отмотал первый десяток километров, то понял, что замёрз до дрожи от холода, выжигающего его изнутри.

Метель усиливалась, и за снежным вихрем он не мог видеть ни сигнальных огней, ни регулировщиц, ни вешек, установленных вдоль трассы. Кругом были только снег и вой ветра.

С каждым поворотом колёс Сергей ждал, что провалится в полынью. Чтобы легче выбираться из ледяной воды, он расстегнул ватник и туже затянул пояс. Однажды шофёр из их батальона ушёл на дно вместе с грузовиком и не мог выплыть, потому что зацепился ремнём за рукоять ручного тормоза. Повезло ему, что рядом оказался майор из разведки. Скинув полушубок, тот нырял до тех пор, пока не вытащил потерпевшего.

Судя по спидометру, машина приближалась к концу пути. Притормозив, Сергей выглянул наружу, тут же получил от ветра ледяную оплеуху, так что ушанка покатилась на сиденье. По глазам резануло снежной пылью.

Несмотря на плохую видимость и кромешную тьму, Сергей смог разглядеть впереди тусклый фонарный свет и наугад направил машину к берегу. Какое-то время полуторка буксовала, и когда колёса наконец нащупали колею, Сергей вздохнул с облегчением. Там люди, там свет, Ленинград и Катя. Он не сомневался, что через пару часов остановит машину около казармы МПВО, и очень удивился, когда понял, что едет по незнакомой дороге.

* * *

Автотрасса, снабжавшая блокированный Ленинград, находилась не так далеко от линии фронта, и поэтому она охранялась воинскими подразделениями. На 8 декабря 1941 г. автодорогу Ваганово — Заборье защищал отдельный полк охраны, позже переименованный в 284-й стрелковый полк, в составе трёх батальонов на трёх участках трассы: один — от Ваганова до Кобоны, второй — от Кобоны до Новой Ладоги, третий — от Новой Ладоги до Заборья. С января охраняться стал лишь ледовый участок трассы. На льду были сооружены две оборонительные полосы, состоящие в частности, из снегово-ледовых фортификационных укреплений. Дзоты выполнялись из деревянных срубов, обложенных мешками с песком, на которые сверху намораживался лёд. Вдоль ледовой дороги, через каждые 3 км устанавливались орудия малокалиберной зенитной артиллерии, а через 1–1,5 км попарно ставились зенитные пулемёты. Для защиты трассы с воздуха в январе были задействованы шесть истребительных авиаполков. С 20 ноября 1941 г. по 1 апреля 1942 г. эти части, обороняя дорогу, произвели 6485 самолёто-вылетов на патрулирование и перехват и приняли участие в 143 воздушных боях[29].

* * *

Если бы Маше сказали, что она в состоянии ворваться на контрольно-пропускной пункт и устроить в КПП шумный дебош, она бы не поверила. Но всё случилось как в кино, куда она очень любила бегать до войны, захватив с собой порцию эскимо в хрустящей серебряной фольге. Фильм «Девушка с характером» Маша смотрела пять раз. Глядя, как отважная Катя Иванова расправляется со шпионами и бюрократами, Маша вздыхала и со стыдом признавалась себе, что трусиха и никогда бы не решилась стучать кулаком по столу или ругаться с начальством.

Но сейчас выходило так, что добиться переправки на тот берег надо было любой ценой, а голубоглазый мальчишка-лейтенант на пропускном пункте не желал этого понимать. Он стоял против неё в свободной позе, засунув большие пальцы рук за край портупеи, и снисходительно глядел как на дурочку с переулочка.

Никогда прежде баррикада из мешков с песком и деревянная будка со шлагбаумом не казались ей настолько непреодолимой преградой.

— Ну и что, что у вас есть пропуск. — Лейтенант скривил губы с лёгким пушком над верхней губой. — Ваш пропуск действует по городу, а для того чтобы выехать на Большую землю надо бумагу с печатью штаба фронта или Ленгорисполкома. А у вас такой бумаги нет. Если мы будем каждого пропускать… — Он сделал многозначительную паузу, предоставляя Маше самой сообразить, что произойдёт в подобном случае.

— Я понимаю, товарищ лейтенант, — краснея, Маша начала запинаться, как школьница перед директором, и