вызов новому Хану Края вечных бурь означало сражаться не на жизнь, а на смерть. Не будет ни пощады, ни милости.

Сейчас еще можно сбежать, снова вернуться в изгнание, к позору. Спрятаться, чтобы никогда не видеть место, испятнанное кровью, где он потерпел фиаско, принесшее сюда хаос и разрушения.

*Я ЗНАЮ, КТО ТЫ, ПРЕДАТЕЛЬ РОДА.*

Черный тигр поднялась с трона. Огромный, жестокий, холодный. Юкико обняла Буруу крепко-накрепко, изливая в него все имеющееся внутри тепло.

И Буруу разинул клюв, чтобы взреветь над бесконечной бурей.

ТЫ ЗНАЕШЬ, КЕМ Я БЫЛ. НО ТЕБЕ НЕВЕДОМО, КТО Я ЕСТЬ.

*И КТО ЖЕ ТЫ ТЕПЕРЬ?*

Песня Бога Грома наполнила небо, а тигр громогласно зарычал в ответ.

Я – БУРУУ.

Часть третья

Смерть

– Ты не можешь уйти, любимый! – Ее крик эхом разнесся в темноте. – Останься здесь, со мной!

Бог-Создатель заплакал, ибо Йоми женился на его невесте, объявил ее своей собственностью.

Отвергнутая, она выплюнула клятву: тысяча смертей каждый день. Цена за ее одиночество.

– Тогда я буду дарить жизнь, – поклялся великий Господь Идзанаги, – полутора тысячам.

Книга десяти тысяч дней

27

Мальчик, который не просит

В самом центре города сидит Мальчик.

Он устроился на крыше, сырой и грязной, с видом на Рыночную площадь. Черным блеском дождя мерцает булыжная мостовая, и уличные фонари раскрашивают грязные проспекты Кигена слабым светом, как потухающие звезды. Облака над головой движутся, как океаны, а темнота заполнена глазами.

Мальчик сидит в темном пространстве, окруженный городом, подняв ладони и склонив голову.

Слушает.

Они приходят к нему по одному. Склоняются, как просители перед полуразрушенным троном. Они знают его, хотя и не понимают – откуда и почему. Но Мальчик зовет, и они говорят – шепчут внутри его черепа языками сточных канав, разбитого булыжника и переулков, похожих на покрытые струпьями открытые рты. Они изъедены блохами, у них пожелтевшие зубы и черные, как кремень, глаза.

Ему известно, как их зовут – и старых, и молодых. И пока они поочередно пробираются вперед, он протягивает руку и прикасается к ним, нежно, как никогда не делали их отцы.

Они рассказывают секреты. Про то, что видели. Про кражи и убийства, про царящее беззаконие, про местных, толпами бегущих из города. Про людей из латуни, сидящих в желтой башне и призывающих предать Нечистых огню в выходные в обмен на несколько капель вонючего топлива. Мальчик смотрит на Рыночную площадь. Глаза прикованы к четырем Пылающим камням, установленным в специальном углублении на площади, откуда во все стороны разносится эхо уже забытых криков.

И лицо Мальчика делается жестким, пальцы сжимаются в кулак. Но в конце концов он отворачивается.

К нему продолжают идти дети сточных канав, предлагая кусочки мозаики, из которых он складывает цельную картину.

Пекарь с Рыночной площади убил жену и выбросил тело женщины в Широй. Охранники, патрулирующие район Причальных шпилей, изнасиловали уличную проститутку две ночи назад.

Трое мальчишек и женщина с руками, похожими на лапы серебряных пауков, складируют оружие в квартире в Даунсайде.

Веки трепещут, фильтруя каждый фрагмент информации, выискивая нужные ему торчащие нити.

Нищий хранит мешок с железными монетами кука под камнем возле Железнодорожного моста. Второй Бутон Гильдии оправился и снова на ногах.

Начальник грузовой станции продает чи торговцам с черного рынка.

Наконец, голос Мальчика перекрывает их шепот, словно в основание черепов горожан вонзили нож. Он ищет известия о разрисованных людях. Тех, кто правит Кигеном с часа Волка и до часа Феникса, теперь, когда парни в железных одеждах отправились на север сражаться и умирать.

И тогда ему отвечают. Они говорят о складе рядом с заливом, где повсюду расставлены ловушки: отравленное мясо, которое выкашивает их ряды, оставляя вздувшиеся кровавые трупы. Поэтому дети сточных канав держатся подальше. Но люди с татуировками идут туда с сумками, полными не еды, а чего-то иного, что лязгает и звякает, как железные одежды парней, ушедших на север погибать.

И Мальчик спрашивает их, одного за другим, не помогут ли они. Спрашивает так, будто это не просьба.

И они начинают бояться. Мальчик. Принц нищих. Он вернулся.

Они кланяются. И царапаются.

И делают то, о чем он не просит.

Джимен сидел в гостиной, пересчитывая деньги.

Целые стопки денег. Кучи денег. Унылые серые горы. Прямоугольные железные косички с оттиском императорской печати. Маленький бухгалтер внимательно изучал монеты, складывая их в аккуратные башенки, подсчитывая суммы на старинных костяных счетах. Военные трофеи росли в цене, как и цены на черных рынках, стремясь вверх по мере того, как рушилось всякое подобие порядка в Кигене, и банды якудза, которые долгое время страдали от закона сёгуна, выбрались из темноты, чтобы заявить о своих правах.

Агенты якудза приходили и уходили, приносили новые сумки, пахнущие дымом, кровью и сексом в подворотне. Джимен едва отрывал глаза от бухгалтерских книг. Он предложил привлечь больше людей, чтобы помочь с подсчетом, но доверие Шинши практически испарилось после ограблений, которым они подверглись в прошлом месяце. Этот грязный говорун с крысами и его друзья…

Мальчик сбежал вместе с сестрой благодаря хаосу, устроенному нападением на город повстанцев. И хотя они были бы дураками, если бы вернулись, Джентльмен все равно потребовал, чтобы отныне девизом Детей Скорпиона стала безопасность.

Думая о деньгах и людях, которых они потеряли из-за мальчишки и его железомёта, Джимен не мог не согласиться.

Час был поздний, и ему казалось, что в глаза насыпали песка. Джимен потянулся, зевнул, прислушиваясь к шуму дождя и разглядывая фреску с изображением Господа Идзанаги на стене. Бог-Создатель был изображен в знакомой позе: он мешал океан творения копьем.

Рядом с Идзанаги находилась госпожа Идзанами.

Жизнь никогда не была простой, подумал Джимен. Такова судьба человека. Даже когда он получал то, что хотел, полученное редко соответствовало тому, на что он рассчитывал. Если бы он взобрался на высочайшую вершину, но за ней бы открылась другая, еще более высокая, на которую тоже можно было бы взобраться.

Только Господь Идзанаги стоял выше всех, выше, чем мог подняться любой смертный.

Но даже у Создателя была безумная жена-стерва, с которой ему пришлось иметь дело…

Наверху, в тени потолочных балок что-то шевельнулось, заставив Джимена вздрогнуть. Мужчина, прищурившись, посмотрел на силуэт и выругался, потянувшись за танто, висевшим на поясе. Крыса-трупоед уставилась на бухгалтера блестящими и пустыми глазками, будто отлитыми из черного стекла, в глубине которых мерцал свет фонаря.

Грызун оказался более полутора футов в длину, с облезшими ушами, желтыми зубами, торчащими во