— Толково, — сказал Горохов, — теперь возвращаемся иразыгрываем комедию. Но сначала договоримся, кто и что будет говорить.

Они вернулись через пять минут, и Горохов, прыгая по комнатена одной ноге, добрался до кабинета.

— Зайдите ко мне, — обернулся он к офицерам. После Краюхинаи Звягинцева вошли все четверо. Мрачный Хонинов, бесстрастный Маслаков,нахмурившийся Бессонов и нервно оглядывающийся по сторонам Аракелов.

— Вот и все, ребята, — громко сказал Горохов, — теперь всестало ясно.

Можете отдыхать. Офицеры переглянулись.

— Петрашку и Шувалов взяли с дачи Липатова не толькозаписную книжку, но и его бумаги из письменного стола, — сухо сказал Горохов. —Документы, которые у нас есть, свидетельствуют, что Липатов был взяточником,имея многомиллионные доходы. И был напрямую связан с мэрией города. Я думаю, выпонимаете, что все это мы должны проверить. Поэтому сегодня мы решили дать вамдвухчасовой отдых. — Офицеры переглянулись.

— А кто убил Дятлова? — довольно бесцеремонно спросилХонинов.

— Мы уже нашли убийцу, — сказал Горохов, обводя взглядомвсех четверых.

У одного дрогнули глаза. Или ему показалось? — Это был одиниз напавших на меня боевиков. У него было старое милицейское удостоверение, покоторому он прошел в наше здание. В туалете найдены отпечатки его пальцев.

— Я его убью, — гневно сказал Хонинов.

— Успокойтесь, Хонинов, все уже позади. Вы лучше идите иуспокойтесь.

Завтра у нас будет очень трудный день. Даю два часа отдыха,— закончил Горохов.

— Идите, — сказал и Звягинцев, — но не больше двух часов.Никуда не уходите. Чтобы все были на работе. Поедем за Никитой. Кстати, когдаон звонил в последний раз?

— Я с ним говорил ночью, — признался Хонинов, — обидел егосильно, предателем назвал.

— Потом я говорил, — вставил Маслаков, — но нас прервали. Онтолько успел сказать, что Дятлов — предатель.

— Можете идти, — разрешил Горохов. Офицеры вышли.

«Мне показалось или один из них чуть дернулся?» — подумалГорохов и посмотрел на Звягинцева:

— Ты видел реакцию на мои слова об убийце?

— Видел. Но Хонинов реагировал еще сильнее. Он вздрогнул.Давай лучше поставь мне кассету, где ты допрашивал ребят, я хочу проверить, чтоони тебе говорили. А потом будем ждать звонка Александра Никитича.

— Нужно было послать за каждым из твоих людей наблюдение, —задумчиво сказал Краюхин.

— Нет, — возразил Звягинцев, — там трое честных парней.Представляете, что будет, если они заметят, как кто-то следит за ними. Человекможет сломаться на всю жизнь. И потом мои ребята профессионалы. Если информаторсреди них, то он прячется очень искусно. Он проверит теперь все тысячу раз,прежде чем позвонит. Мы правильно сделали, что никого не послали.

Горохов нажал кнопку селектора.

— Даст нам кто-нибудь чаю? — попросил он. Только когдапринесли чай и бутерброды, все вспомнили, какие они голодные. На часах был ужечетвертый час утра, когда позвонил Панкратов.

— Что за документы вы нашли у Липатова? — спросил он. —Сейчас мне звонил Александр Никитич, говорит, когда офицеры Звягинцева были надаче, там пропали записная книжка и какие-то бумаги. Почему я первый раз о нихслышу?

— Мы сейчас все выясним, — быстро сказал Горохов и положилтрубку.

— Получилось, — закричал он, — они позвонили. До утра ещеесть время, и они ищут эти бумаги.

Краюхин одобрительно кивнул головой, но Звягинцев вдругкак-то осунулся, махнул рукой, отходя в угол и устраиваясь на стуле. Он досталсигарету и начал курить, весь съежившись, словно только что услышал неприятнуювесть.

— Что случилось, Михаил? — спросил Горохов.

— Значит, информатор действительно существует, — сказалЗвягинцев, глядя перед собой невидящими глазами. — А я до последней секунды нехотел в это верить.

Я прыгнул с поезда и почти сразу увидел станцию, котораябыла совсем рядом. Я добежал до перрона и чудом успел вскочить в состав,который уходил в Москву. Здесь было чище, чем в моем составе. И проводник былпомоложе и более трезвый, хотя все равно от него несло водкой. Я сунул, неторгуясь, сто долларов и пошел устраиваться на какой-то полке. Всю дорогу яобдумывал ситуацию. Я весь горел, у меня снова поднялась температура, но головаработала ясно. Я точно по минутам знал, что мне нужно делать.

И сошел я, конечно, не на Курском вокзале, куда шел поезд, ав том самом Подольске, где мы сидели с Людмилой всего несколько часов назад.Как интересно может спрессовываться время. Иногда кажется, что один часрастягивается на годы, а иногда годы мелькают как одно мгновение. Время —категория меняющаяся, я уверен, что физики еще докажут это рано или поздно.

Я доехал до Москвы, заплатив на этот раз всего сто долларов.Было уже утро, и многие машины шли в центр города. Мне было очень стыднотратить деньги Людмилы, я чувствовал себя вором. Но другого выхода не было.

Я приехал прямо к министерству, точно зная, что человек,который мне нужен, находится здесь. Я не сомневался, что он сегодня не уйдет сработы, как не ушел с работы и его шеф. Слишком многое было поставлено накарту, чтобы они позволили себе сидеть по домам. Слишком много людей погибло запоследние два дня, чтобы они могли просто уехать сегодня ночью домой.

Подъехав к нашему министерству, я нашел телефон-автомат ипозвонил по уже известному мне номеру. И попросил позвать того самого офицераРешко, который мне был нужен. Дежурный спросил, кто Говорит, и я, подумав,назвался именем полковника Баркова. Ведь они обязаны знать друг друга. Почтисразу Решко подошел к телефону.

— Слушаю вас, товарищ полковник, сказал он оченьпредупредительно.

— Меня прислал Барков с пакетом, — быстро сказал я, — онменя предупредил, чтобы я не входил в министерство.

— Я понимаю, — ответил мне этот тип.

— Если можно, выйдите ко мне, и я передам вам пакет.

— Сейчас спущусь, — быстро сказал Решко. Сработала.Сработала моя уловка. Я спрятался в каком-то подъезде и ждал, засунув руки вкарманы. Наконец показался офицер и направился ко мне. Я вышел к нему.

— Что у вас за пакет? — спросил он. Я показал ему пистолет.

— Если шевельнешься, сука, я тебя пристрелю, — пообещал я, ион по моим глазам понял, что терять мне нечего.

— Что вам надо? — нервно спросил он.

— Ты звонил вчера журналистке и приглашал ее зайти кГорохову, чтобы принять участие в операции. Верно?