Предателем был Миша Бессонов. Это он, единственный средивсех, не сказал, что я звонил сюда. Это он интересовался, где я нахожусь. И этос ним мне дали возможность говорить целых полминуты, пока я сам не повесилтрубку. Они не боялись, что я ему что-то скажу. Они ничего не боялись.

Меня не могли оттащить сразу пять человек. Я рвал его накуски, бил его ногами и руками, бил, бил, бил. Я бил этого предателя, этогоублюдка, своего бывшего товарища, оказавшегося подонком. Меня держали все. Они,по-моему, боялись за мой рассудок. Даже Хонинов, поначалу ничего не понявший,все-таки начал вместе с другими оттаскивать меня.

— Он предатель, — вырывался я из рук своих товарищей.

А Бессонов молчал, глядя на нас ненавидящими глазами.

— Откройте конверт, — сказали за моей спиной, — конверт дляЗвягинцева из министерства.

— Нет, не открывайте, — вдруг закричал Михалыч и, бросившисьна меня, упал вместе с нами, как бы накрывая нашу группу своим телом. И толкнулупавший конверт ногой в сторону уже поднимавшегося с пола окровавленногоБессонова.

Раздался взрыв.

Наверно, толчок в сторону Бессонова у Звягинцева получилсябессознательно. Он просто хотел толкнуть конверт к окну, рядом с которым былБессонов. А Михалыч хотел спасти нас всех. Бессонов был так избит, что не сумелеще подняться. Может, это и к лучшему. Его бы все равно разорвали на куски. Мытаких вещей не прощаем.

От взрыва погибло два человека. Сам Михалыч и подонокБессонов. Михалыч прикрыл нас всех своим телом. Как настоящий командир, каккапитан гибнущего судна, как орел, пестующий своих орлят. Он прыгнул на нас,поставив заслон между взрывчаткой и нашими телами. Ему в спину попало сразу триосколка. А может, он спасал и наши души тоже? Может, он в этот момент спас идушу Бессонова, который счастливо избежал унизительного и оскорбительногодопроса? Я все время думаю, неужели Михалыч мог все так правильно рассчитать? Вкакую-то долю секунды?

А потом я сидел как в тумане. Кто-то рядом кричал, кто-тобегал.

Горохов искал Александра Никитича и требовал у Панкратованайти министра. Потом убирали трупы, вытирали кровь, перебинтовывали мне ногу.И наконец я услышал голос Горохова. Ему в приемную принесли утренние газеты. Всемь часов утра, во вторник.

— В сегодняшних газетах написано о вас, ребята. Вы герои.Они пытались подставить вас. О вашей группе напечатано во всех газетах.

Это были утренние газеты. Мы все-таки продержались ипобедили. А Бурлаков, какой-то полковник ФСБ, который обещал Горохову все этоустроить, сдержал свое слово.

Позже мы узнали и другие подробности. Метелина действительноработала информатором и ФСБ, и МВД. Она позвонила в одиннадцать вечера, чтобына задание выслали именно нашу группу, дежурившую в ту ночь. В половине первогок дому Скрибенко подогнали автомобиль Липатова, на котором он поехал кКоробкову передать часть денег. Скрибенко считал, что у него не такие большиеденьги. Он даже не подозревал про аптечку. А увидев нас, испугался и, перепутаввсе карты, выбросился в окно.

Тогда было принято решение о ликвидации Липатова, чтобысвалить все на него, приписав ему и деньги, находящиеся в аптечке. В газетахготовилась статья о его нелегальных доходах и банковских счетах за рубежом.Фотографию Горохова мы должны были найти только на следующий день. Никто недумал, что Скрибенко выбросится и мы сразу поедем к нему на квартиру. Всесчитали, что после официального допроса Скрибенко мы только днем в понедельникили во вторник поедем к нему с обыском, а самого Горохова к этому времени уберут.И Скрибенко останется в качестве «козла отпущения».

Самым страшным было предательство Миши Бессонова. Звягинцевсам брал его в свою группу. Может, Михалыч чувствовал свою вину за него. Онведь держал его при себе напарником, когда мы шли на наиболее сложные и опасныеоперации.

Может, поэтому Михалыч и принял решение взорвать его иподставить себя самого под этот взрыв? Этого я уже никогда не узнаю.

Миша приехал из деревни, был аккуратным, исполнительным,дисциплинированным парнем. Когда мы шутили про девочек или про нашу прежнююжизнь, он краснел и тихо вздыхал. Только однажды он позволил себе чутьоткрыться, сказав Дятлову, что тому повезло больше. Влад вырос в хорошеймосковской семье, учился на дневном факультете престижного московского вуза.

Может, это была зависть? Или просто в душе он считал, чтоему повезло меньше других и он обязан был это как-то компенсировать?

Почему так получается, что люди, у которых было трудноедетство, вырастают людьми озлобленными и завистливыми? Даже если пытаются подавитьэто в себе? Может, играют роль какие-то комплексы? Я ничего не понимаю в этом,но каждый раз, думая о предательстве, я вспоминаю Мишу Бессонова. Ведь у негоне дрогнула рука, когда он затягивал леску на шее своего товарища. Кстати, отшока, вызванного убийством Дятлова, никто сразу не сообразил, что Бессоновездил три дня назад в рыболовный магазин покупать леску. Это было, пожалуй,самое убедительное доказательство.

Когда зазвонил телефон правительственной связи он испуганнообернулся.

Телефон позвонил во второй раз. На столе у АлександраНикитича лежали утренние газеты. Почти во всех было напечатано о том, каксотрудники ФСБ и МВД пытались подставить премьер-министра и его аппарат. Внескольких газетах прямо указывалось на него как на главного виновника всегослучившегося. Другие намекали и на более высокие сферы.

Первый заместитель министра внутренних дел распорядился непринимать журналистов. Он заперся в кабинете и не отвечал на телефонные звонки.Он не ответил даже на звонок министра. Но когда позвонил этот телефон, онневольно обернулся. Телефон прозвенел еще три раза и смолк. Неожиданнооткрылась дверь и в кабинет вошла секретарь.

— Вам звонят по городскому, Александр Никитич. Говорят, чтоваш бывший товарищ. И что вы ждете его звонка.

— Он сказал фамилию? — встрепенулся хозяин кабинета.

— Да, — она назвала фамилию молодого человека с которым онвстречался вчера дважды.

Услышав эту фамилию, он вздрогнул. Но потом сказал:

— Я возьму трубку. Переключите телефон на меня. «Они поняли,что я не беру трубку, и решили позвонить по городскому телефону», — подумал он.И поднял трубку.

— Вы читали сегодняшние газеты? — неприятно резким голосомспросил молодой человек.

— Читал. Вы хотели большой скандал, и вы его получили.Только не такой, какой хотели вы, а другой.

— Не нужно все говорить по телефону, — предостерегающераздалось из телефонной трубки, — мы совсем не хотели ТАКОЙ скандал. Надеюсь,это вы хотя бы понимаете?