Ровал быстро осмотрелся и направился в темноту чащи. Парковая дорожка тут же скрылась за деревьями, но герцогу она и не требовалась. Его вела не видимая обычным зрением нить, соединявшая девушку и капли ее крови.

Спустя несколько минут лес закончился. Ровал, не скрываясь, вышел на вымощенную все тем же белым камнем площадь перед смутно знакомым зданием. «Храмовый комплекс в честь богини Илидэр», — хмуро констатировал Ровал и устремился к входу.

Но на полпути к цели замер: из высоких дверей храма навстречу вышел Эркилиэль.

— Ровал, какими судьбами? — поприветствовал он.

И хотя на губах повелителя играла издевательская ухмылка, глаза эльфа оставались холодными и цепкими.

— Ты прекрасно знаешь. И лучше верни ее сам, — потребовал герцог.

Тьма вокруг разноглазого стремительно сгустилась, размыв очертания фигуры, однако Эркилиэля этот всплеск силы ничуть не тронул.

— С какой стати? — полюбопытствовал древний эльф. — Девушка пошла со мной добровольно.

— Расскажи эту сказку кому-нибудь другому, — процедил Ровал.

— Почему сказку? — не согласился Эркилиэль. — Светлана ждала понимания и отношения к себе как к равной. И я ей это дал, в отличие от тебя. Нет ничего удивительного в том, что она приняла предложение стать моей женой, — добавил он, с явным удовольствием наблюдая, как яростно полыхнули глаза Ровала.

И герцог не выдержал. Он резко рассек воздух ребром ладони, активируя у ног защитный рунический круг. Далее разговаривать с эльфом разноглазый был не намерен. Тьма кипела в крови, откликаясь на эмоции колдуна, а услышанное, словно цунами, смело последние барьеры самоконтроля и сдержанности.

Миг, и черные жгуты, вырвавшиеся из обуглившейся земли, скрутились в туманных зверей. Их оскаленные пасти украшали внушительные клыки, а глаза сияли потусторонним голубоватым светом.

— Moret’heg! — прошипел разноглазый, и призванные им создания с леденящим воем ринулись к эльфу.

Защищаясь, Эркилиэль стремительно вскинул руку, начертав в воздухе витиеватый огненный символ.

— Riterre! — выдохнул повелитель, и навстречу тварям ринулся гудящий рой.

Сотни тысяч черных ос как единый организм облепили массивных клыкастых зверюг, и уже спустя пару мгновений устрашающий вой сменился жалобным визгом. Ровал не видел, но чувствовал, как один за другим развоплощаются послушные его воле создания.

Скрипнув зубами, разноглазый за доли секунды восстановил в памяти плетение огненной сети. После чего резко сжал кулак, и все осы разом растворились в ярком пламени.

— Герцог Ландербергский, я в последний раз предлагаю вам отступить и не разжигать межрасовый конфликт, — серьезно предложил Эркилиэль, а после усмехнулся. — Смирись и признай поражение. Светлана моя.

— Не дождешься, — сквозь зубы процедил Ровал, и окружающий его воздух на доли секунды вспыхнул потусторонним изумрудным светом.

Но только-только напитанное силой заклинание внезапно опустело и рассыпалось, а вокруг колдуна проявились знаки запрета, вбирая его силу. Небрежный взмах руки повелителя эльфов, и на Ровала обрушился энергетический шквал.

Защита герцога выдержала не больше пары секунд. Удар оказался настолько сильным, что колдуна отбросило на несколько метров и протащило по земле. От боли у Ровала на мгновение потемнело в глазах, а рот быстро заполнился кровью. Зло сплюнув и утерев губы, герцог с ненавистью проследил, как более не скрытые руны кружат около него, блокируя, вытягивая его силу. Присмотревшись к структуре плетения Поглощения, Ровал понял, что резерва перебороть и разорвать заклинание при всем желании не хватит. Да и вряд ли хоть у кого из ныне живущих была такая возможность. Н-да, ловушку белобрысый эльф подготовил на совесть…

— Ровал, у тебя нет шансов, — вслух подтверждая его мысли, протянул Эркилиэль и благосклонно предложил: — Сдайся, и я, так уж и быть, отпущу тебя на все четыре.

Разноглазый с трудом поднялся на ноги. Ребра отозвались острой болью, но он не обратил на это никакого внимания. Он не имел права сдаться.

Прикрыв глаза, Ровал сосредоточился и воспроизвел формулу призыва. Ночь всколыхнулась, а воздух похолодел. По площади от колдуна во все стороны поползла изморось, а у ног начал закручиваться вихрь из черных всполохов.

Окружавшие колдуна руны яростно полыхали, не способные впитать проходящую в этот момент через него силу. Эркилиэль безошибочно определил призыв изначальной Тьмы: оружие Крака, бога смерти, обладало собственной волей и во время призыва проверяло своего проводника на прочность. Мало кто был способен выдержать подобное, и от отчаянных экспериментаторов в лучшем случае оставались обглоданные кости. Но призванная сейчас сила могла не ограничиться одним разноглазым наглецом…

— Ровал! Ты совсем свихнулся?! — в попытке вразумить выкрикнул Эркилиэль, а в следующий миг спешно закрылся магическим щитом.

На риторический вопрос герцог и не думал отвечать. Сложное трехуровневое плетение заклинания Подчинения требовало невероятной концентрации и огромного количества сил. Призванная Тьма постоянно стремилась разрушить сдерживающие ее путы, чтобы вырваться и утолить свой голод. Малейший разрыв связей, и смерть неминуемо настигла бы неудачника.

От перенапряжения голова Ровала раскалывалась, но он старался отстраниться от боли. Даже побежавшая из носа тонкая струйка крови не заставила колдуна хоть на миг отвлечься. Очередной всплеск силы разноглазый направил в сплетенный узор, и тот засиял сильнее. Это же стало последней каплей в противостоянии.

По воздуху прошла странная вибрация, и Тьма замерла, чтобы в следующий момент, подчиняясь жесту Ровала, метнуться к Эркилиэлю.

«Все-таки признала, чтоб его!» — мысленно ругнулся эльф и поднял еще несколько щитов.

Непроглядная Тьма окутала повелителя, и земля содрогнулась так, что от грохота заложило уши. Но спустя мгновение чернота, затопившая площадь, вновь свернулась в подобие змеи, открывая вид на зияющий провал на месте, где еще недавно стоял древний эльф.

Ровал хмуро глянул на учиненный разгром и устремился к главному храму. Разбираться, погиб Эркилиэль или, как всегда, сбежал, разноглазый не стал. В любом случае тот помешать более не мог.

Эльфы тащили меня по коридорам куда-то в глубь храма. Хотя догадаться куда было нетрудно: приносить в жертву. Вот только я даже дернуться не могла, ибо Альринэль что-то наколдовала, и тело потеряло чувствительность, бессильно обвиснув. Все, что получалось, — это смотреть и моргать. Правда, обзор у меня был достаточно скудный: мужская спина и небольшой участок пола, вымощенный цветастой мозаикой.

Неожиданно мы остановились. С шуршанием открылась дверь, и жрица отдала очередной приказ:

— Кладите ее на алтарь! И все вон!

Меня сгрузили на холодный черный камень, и теперь я видела высокий сводчатый потолок. Сердце забилось с невероятной скоростью, но все попытки хотя бы пальцем пошевелить во спасение терпели фиаско. Однако я упорно не бросала этого занятия. А вдруг!