поскольку появился в дверях столовой только после выстрела. Они оба слышали. Своими глазами видели, что произошло, только Вэнс Китинг (ныне покойный), Бартлетт (который солгал, что пыж разбил стакан на подносе) и Гарднер (который сам все и сочинил). Тем не менее выстрел был. И после этого происшествия мы начинаем замечать… Н-да, мы замечаем, что Вэнс Китинг ведет себя довольно странным образом.

Что же он делает? Выходит ли он на следующий день из своей квартиры? Нет, он не высовывает наружу и носа. Единственный человек, с которым он встречается (за исключением Бартлетта), – это Дервент. Заметьте, ребятки, когда Дервент встречался с Китингом, голова у того была обмотана полотенцем. Еще одна странность: ближе к вечеру Китинг решил, что не поедет на вечеринку с убийством, которую раньше ждал с таким нетерпением. Любопытно, что, когда он наконец вышел из дома на встречу с «Десятью чайными чашками», на нем была шляпа на несколько размеров больше, чем нужно, – она сползла ему на уши и полностью закрывала затылок.

Г. М. замолчал, с дьявольским ликованием глядя на своих собеседников.

– Вы имеете в виду… – начал Мастерс.

– Шляпа, сынок, – повторил Г. М., энергично кивая. – Шляпа – вот отправная и конечная точка всего дела. Она должна была сразу насторожить меня. Да, элементарный здравый смысл должен был заставить нас задуматься: а почему Вэнс Китинг, парень привередливый, самонадеянный и тщеславный, предпочел разгуливать по улицам в шляпе, которая делала из него клоуна? В этом не было никакого смысла. Пусть у него была привычка прихватывать с собой чужие вещи. Но почему он ни с того ни с сего выбрал единственную вещь в мире, взять которую никому бы и в голову не пришло, – шляпу не своего размера? Представьте, например, двое молодых парней делят друг с другом одну квартиру и одалживают друг у друга вещи. Если они хоть сколько-нибудь приятельствуют, то станут пользоваться бритвами друг друга или зубной пастой, время от времени брать рубашки, таскать друг у друга галстуки или даже что-то посерьезней. Но можете ли вы вообразить, что кто-то прогуливается в шляпе, которая сплющивает ему уши?

Причем эта шляпа не принадлежала Филиппу – она была ничья. Она была куплена специально, как специально на ленте внутри было отпечатано имя Филиппа – чтобы, если кто спросит, сослаться на собственную рассеянность. Зачем ему понадобилась эта шляпа? Чтобы скрыть затылок. Но почему в таком случае не взять одну из шляп Филиппа? Потому что тот носил только котелки, а шляпа должна была быть мягкой…

Что ж, джентльмены, когда все это собралось в кучу, из глубин моей памяти всплыло воспоминание о рождественской вечеринке и девушке с обожженной порохом спиной. И мое воображение нарисовало ясную картину того, что случилось в квартире Вэнса Китинга в понедельник вечером. Давайте предположим (никаких доказательств у нас пока нет), что тот выстрел, о котором нам никто не сказал ни слова правды, на самом деле сделал Гарднер. Представьте, что они рассматривают револьвер. Гарднер взводит курок, направляет револьвер на Китинга – то ли случайно, то ли в шутку, то ли с враждебными намерениями, Китинг не понимает – и… просто протягивает его. А Китинг отшатывается. Только представьте себе это. Мы знаем, что втайне он боится огнестрельного оружия – он, бесшабашный искатель приключений! – но скорее умрет, чем признается в этом. И вот он задергался, как школьница, в присутствии друга и собственного слуги. Он отворачивается с недовольным восклицанием, и палец Гарднера – случайно или намеренно – нажимает на курок. Вот почему камердинер закричал: «Ради бога, сэр, осторожней!» – и уронил поднос со стаканами, когда раздался выстрел, но не в десяти, или семи, или шести футах от него, а рядом с затылком Китинга. Пороховой ожог? Его затылок должно было опалить, как пылающей головней.

Понимаете, Гарднер предстал перед нами в облике веселого и умного человека, с пылким воображением. Но хотел бы я знать, как он выглядел, когда нажимал на курок.

Что было дальше? Я долго размышлял об этом, пока наконец не сказал себе: ага! Есть одна мысль, которая должна была обжечь самолюбие Китинга, как порох обжег его затылок. Это мысль о том, что он испугался наставленного на него пистолета, и все это видели. Поэтому, когда Гарднер торопливо произносит – вы помните, Филипп упоминал, что тот говорил что-то, но слов он не разобрал, – так вот, когда Гарднер говорит: «Господи, прости! Какая нелепая случайность! Возьми револьвер, иначе мне не избежать неприятностей», – Вэнс берет револьвер.

В этот момент Филипп и заглянул в дверь. Больше он ничего разглядеть не успел, потому что Вэнс, по его словам, стоял к нему лицом, а в комнате было темно. Но заметьте, именно Вэнс выглядел испуганным – это все, что заметил официант, потому что его тут же прогнали.

Когда Вэнс Китинг осознал ситуацию, то пришел в бешенство. Он оказался в положении какого-то комического, нелепого персонажа – а это он ненавидел больше всего. На следующий вечер должна была состояться вечеринка с убийством, к которой он тщательно готовился и где собирался выступить в роли детектива. Дело не только в том, что ему теперь пришлось бы появиться с обожженным порохом затылком, спаленными волосами и забавной шишкой от угодившего в него пыжа перед невестой и будущей любовницей, хотя одно это для парня с его тщеславием уже достаточно неприятно. Но если он покажется в таком виде на вечеринке и расскажет о героическом ранении холостым патроном, то даже самым недалеким игрокам станет ясно, что они с Гарднером задумали какую-то аферу, чтобы он смог блеснуть в игре. И тогда он будет выглядеть дураком вдвойне.

Он надеялся, что к вечеру вторника сможет как-то замаскировать ожог. Когда во вторник днем с обмотанной мокрым полотенцем головой он встретил Дервента, он все еще на это надеялся. Ничего не вышло: ожог оказался сильнее, чем они предполагали. Он, конечно, разозлился, но что тут можно было поделать? Вот почему, джентльмены, Вэнс Китинг не присутствовал на вечеринке с убийством во вторник вечером.

Существовала только одна вещь, которая могла вытащить его из дома в таком состоянии, только один призыв, на который он не мог не откликнуться – приглашение на собрание «Десяти чайных чашек». Чтобы отомстить миссис Дервент, он потащился бы туда даже на костылях. И убийца такое приглашение послал… именно потому, что на затылке Вэнса Китинга появился свежий ожог. Убийца притаился в мансарде на другой стороне улицы с пистолетом Тома Шеннона, заряженным разрывными пулями, которые