— Вы готовы послать это Майку?

Старая женщина взяла письмо и ласково потрепала Кей по щеке.

— Конечно, конечно, — сказала она. Хаген былозапротестовал, но она крикнула ему что-то по-итальянски, и он замолчал. Потомона проводила Кей к двери. Там она торопливо поцеловала ее в щеку и сказала:

— Ты забыть Майки, он больше не твой мужчина.

Машина, на переднем сиденьи которой находилось двое мужчин,уже поджидала ее. Не говоря ни слова, ее подвезли к гостинице, в которой онасняла номер. Кей пыталась свыкнуться с мыслью, что мужчина, которого она любила— хладнокровный убийца. Ведь это было ясно заявлено ей самым надежным на светеисточником: его матерью.

Карло Ричи был разгневан на весь мир. Не успел онпородниться с семейством Корлеоне, как его отшвырнули, всучив маленький игорныйдом в верхней части Ист-Сайд Манхэттена. Он полагал, что сразу после свадьбы,дон Корлеоне очистит один из домов в Лонг-Биче от временных жильцов и вселит внего молодоженов. Но дон просто посмеялся над ним. «Великий дон», — думал Ричис презрением.

— Старый зазнайка, давший поймать себя на улице, каксамый последний из мелких гангстеров. «Он надеялся, что старый плут отдаст богудушу. С Сонни они когда-то дружили, и тот может дать ему шанс войти в дело.

Он посмотрел на жену, наливавшую ему в этот момент чашкукофе. Боже, каким куском грязи она сделалась. Прошло всего пять месяцев, а онауже расползается и раздувается. Все они такие, красотки из восточной Италии.

Он протянул руку и потрепал Конни по ее широким бедрам. Онаулыбнулась ему, но он сказал с презрением:

— У тебя больше мяса, чем у свиньи.

Ему доставляло удовольствие видеть выражение боли на еелице, слезы в ее глазах. Пусть она и дочь великого дона, но теперь она егожена, его собственность, и он может поступать с ней по своему усмотрению.Сознание того, что он может свободно издеваться над одной из женщин семействаКорлеоне, придавало ему силы.

С самого начала их семейной жизни он повел себя правильно.Она пыталась сохранить для себя полный кошелек, но он поставил ей фонарь под глазоми отобрал все деньги. Что он сделал с этими деньгами, он никогда не рассказывалей. Он проиграл пятьдесят тысяч на ипподроме, а остальное истратил на девиц изночных клубов.

Он чувствовал, что Конни смотрит ему в спину и поэтомунапряг мышцы, перегибаясь над столом, чтобы придвинуть к себе тарелку сбулочками. Только что он съел яичницу со свининой, но так как был здоровыммужчиной, ему полагался настоящий завтрак. Ричи был доволен собой. Он не жирныйитальянский муж, а блондин с огромными мускулистыми руками, покрытымизолотистым пушком, широкими плечами и узкой талией. Он куда сильнее тех парней,что работают на семейство. Парней, подобных Клеменца, Тессио, Рокко Лампоне иПауло, которого кто-то убрал. Карло не мог понять, что скрывается за этим делом.Потом он почему-то вспомнил Сонни. Сонни немного выше его и тяжелее, но один наодин он с ним справится. Пугали только рассказы о жестокости Сонни, хотя сам онего видел всегда добрым и веселым. Да, Сонни расположен к нему дружески. Бытьможет когда старик уберется, дело наладится.

Карло пил кофе маленькими глотками. Он ненавидел этуквартиру. Он привык к просторным квартирам Вест-Энда и, кроме того, чтобыпопасть в свой игорный дом, он должен ехать через весь город. Сегоднявоскресенье: конец игр в бейсбольной и баскетбольных лигах и начало заездов наипподроме. Постепенно до него дошло, что Конни все время вертится вокруг него,и он повернул голову, чтобы посмотреть на нее.

Она одевалась в ненавистном ему итальяно-американском стиле.Цветастая шелковая юбка с ремешком, монисто, блестящие сережки, широкие рукава.Она казалась на двадцать лет старше своего возраста.

— Куда, черт побери, ты собралась? — спросил он.

— Хочу навестить отца в Лонг-Биче, — холодноответила она. — Он все еще лежит и нуждается в обществе.

Карло заинтересовался.

— Сонни все еще руководит представлением? —спросил он.

— Каким представлением? — в свою очередь спросилаКонни и спокойно посмотрела на него.

Он наполнился гневом.

— Грязная итальянская сука, не смей со мной такразговаривать, иначе мигом выбью твоего выродка из живота.

Она казалась испуганной, и это еще сильнее раззадорило его.Он вскочил со стула и отвесил ей пощечину, оставив красный след на щеке. Потомс точностью машины дал ей еще три пощечины. Верхняя губа покрылась кровью ираспухла. Это остановило его. Ему не хотелось оставлять следов. Конни убежала вспальню, хлопнула дверью и заперла ее на ключ. Карло засмеялся и снова принялсяза кофе.

Он курил, пока не пришло время одеваться. Он постучал вдверь и сказал:

— Открой прежде, чем я ее взломаю. — Ответа непоследовало. — Ну, открывай, я должен одеться, — громко крикнул он.Было слышно, как Конни спускается с кровати, поворачивает ключ в замке. Когдаон вошел в спальню, Конни повернулась к нему спиной, медленно прошагала ккровати и легла лицом к стене.

Он быстро оделся и тут заметил, что на Конни ночная рубашка.Ему хотелось, чтобы она пошла к отцу, он надеялся, что она принесет оттудахорошие вести.

— В чем дело, несколько пощечин выколотили из тебя всюэнергию? — спросил он. — У-у, ленивая сука.

— Я не хочу идти, — пробормотала Конни голосом,полным слез. Он нетерпеливо протянул руку и повернул ее лицом к себе. Он сразупонял, почему она не хочет идти и решил, что так оно и лучше.

Он, по-видимому, стукнул ее сильнее, чем предполагал. Леваящека и верхняя губа распухли и являли собой смешное зрелище.

— О'кэй, — сказал он, — но я вернусь домойпоздно. Воскресенье — самый напряженный день.

Он вышел из дома и обнаружил под дворником автомобиля зеленыйштрафной талон на пятнадцать долларов. Он швырнул его в ящичек с документами,где уже лежала целая груда подобных бумажек. Настроение у Карло былопревосходное. Побои, которыми он награждал эту избалованную суку, всегдаулучшали его настроение.

Наградив ее в первый раз подобными знаками отличия, он былнемного обеспокоен. Она тут же уехала в Лонг-Бич пожаловаться отцу и матери ипродемонстрировать черный глаз. Он тогда и в самом деле въехал ей какполагается. Но вернулась она неожиданно мягкой — настоящая преданная маленькаяитальянская жена. На протяжении последующих двух недель он старался бытьобразцовым мужем: был ласков и трахал ее каждый день, днем и ночью. Решив, чтоон навсегда изменился к лучшему, она рассказала, что произошло в тот день в Лонг-Биче.

Родители казались безразличными к ее горю. Мать, правда,попросила отца поговорить с Карло, но отец отказался. «Она моя дочь, —сказал он, — но теперь принадлежит мужу. Он знает свои обязанности. Дажекороль Италии не осмелится вмешаться в отношения между мужем и женой. Иди домойи учись вести себя так, чтобы он тебя не бил».