Основную проблему затронул Тессио.

— Как только мы приступим к действиям, пять семействпредпримут очередную атаку. Они перебьют наших банкиров в Гарлеме ираспорядителей игорных домов в Ист-Сайд. Они могут добраться даже дообслуживаемого нами центра готовой одежды. Эта война влетит нам в копеечку.

— Может быть, они на это не пойдут, — сказалСонни. — Им прекрасно известно, что они тут же получат сдачи. Я послаллюдей с предложениями о мире, и нам, возможно, удастся уладить все выплатойкомпенсации за сына Татаглия.

— Они тянут с переговорами, — сказал Хаген. —За последние несколько месяцев они потеряли массу денег и обвиняют в этом нас.По-моему, справедливо. Они хотят, чтобы мы вошли в их дело с наркотиками ипозволили им воспользоваться нашими политическими связями. Иными словами, планСолоццо без самого Солоццо. Но они нам этого не предложат, пока мы непострадаем во время их очередного военного наступления. Они думают, что послеэтого мы смягчимся и внимательнее отнесемся к их предложениям.

— Никаких сделок, — отрезал Сонни. — Донсказал «нет» и это будет «нет», пока он не изменит своего мнения.

— В таком случае мы стоим перед тактическойпроблемой, — спешно заговорил Хаген. — Все наши деньги снаружи. Вигорных домах. Нас можно побить. У семейства Татаглия проституция и портовыепрофсоюзы. Как, черт побери, нам удастся побить их? Остальные семейства тожепочти не занимаются играми. Они вошли в строительные организации, одалживаютпод проценты, владеют профсоюзами и достают правительственные контракты. Ониполучают большие доходы от шантажа и тому подобных дел, в которые замешанынаивные люди. Их деньги не валяются на улице. Ночной клуб Татаглия слишкомзнаменит, и если мы его тронем, вонь разнесется слишком далеко. И пока дон внеигры, их политические связи равны нашим. Поэтому мы стоим перед настоящейпроблемой.

— Это уже моя забота, Том, — сказал Сонни. —Я найду решение. Продолжай вести переговоры и заниматься организацией остальныхдел. Посмотрим, что будет, и тогда предпримем дальнейшие шаги. У Клеменца иТессио масса солдат, и мы можем выставить пистолет против каждого пистолетапяти семейств, если этого они хотят. Мы просто пойдем на матрацы.

Выбросить черных частников из банков оказалось деломнесложным. Списки были переданы в полицию и та набросилась на «банкиров» сособым рвением. В то время негр не мог подкупить полицейского или государственногочиновника. Слишком сильны были расовые предрассудки.

Пять семейств нанесли неожиданный удар. Было убито дваруководителя профсоюзов работников текстильной промышленности, получившие своидолжности благодаря семейству Корлеоне. Затем был закрыт доступ банкиров иигорных агентов Корлеоне в районы порта. Профсоюз портовых рабочих полностьюотошел к пяти семействам. Агенты Корлеоне получили массу угроз и предложенийперейти на сторону противника. Был жестоко убит виднейший из банкиров Гарлема,старый друг и союзник семейства Корлеоне. Выхода не было. Сонни приказал своимкапорегимес «идти на матрацы».

В городе были сняты две квартиры, в которые поместилиматрацы, холодильники, пистолеты и боеприпасы. В одной квартире поселились людиКлеменца, во второй — люди Тессио. К каждому агенту приставили телохранителя.Гарлемские банкиры тут же дезертировали в стан врага, но пока с этим боротьсябыло невозможно. Все это влетело семейству Корлеоне в копеечку, а доходы в этовремя были незначительны. Выяснилось, что семейство Корлеоне зашло слишкомдалеко.

Дон был слишком слаб, чтобы принимать участие в делах, и этонейтрализовало часть политической мощи семейства. Вдобавок к этому десятьмирных лет отрицательно отразились на боевых качествах обоихкапорегимес, — Клеменца и Тессио. Клеменца все еще был способным палачом иадминистратором, но юношеская энергия, способная вдохновить его солдат, ушлабезвозвратно. Тессио стал с годами мягче и добродушнее, а жестокости ему всегдане доставало. Том Хаген, несмотря на все его способности, просто не подходилдля должности консильори во время войны. Основным его недостатком было то, чтоон не родился сицилийцем.

Сонни отлично сознавал все это, но был не в состояниипредпринять какие бы бы то ни было решительные шаги. Он не был доном, а толькодон может сменить капорегимес и консильори. Да и сам факт подобной смены можетпривести к опасной ситуации, чреватой изменой. Вначале Сонни предполагал начатьвойну на истощение и ожидать выздоровления дона, но с дезертирством банкиров ипоявлением новых угроз против агентов положение семейства стало очень опасным.Он решил ответить достойным ударом.

Сонни решил нанести удар в самое сердце противника. Онпланировал убийство пятерых глав семейств одним ударом. Пришлось установитьпостоянную слежку за главами семейств, что было сопряжено с большими усилиями.Но спустя неделю все главы семейств исчезли и публично нигде не показывались.

Чаши весов пока не склонялись ни в чью сторону.

Америго Бонасера жил всего в нескольких кварталах от своейпогребальной конторы на улице Мальберри и потому ужинать всегда забегал домой.

Теперь, сидя вместе с женой в обставленной тяжелой мебельюквартире, рядом с образом Девы Марии и свечами в хрустальных подсвечниках,Бонасера зажег сигарету «кэмел» и отпил глоток успокаивающего американскоговиски. Жена принесла дымящиеся тарелки с супом и поставила их на стол. Они былиодни в квартире: дочь он отправил к сестре жены в Бостон. Там она скореезабудет случай с двумя бандитами, которых дон Корлеоне наказал по заслугам.

За супом жена спросила его:

— Ты возвращаешься сегодня вечером на работу?

Америго Бонасера утвердительно кивнул головой. Жена уважалаего работу, но не вникала в ее суть. Она не понимала, что техническая сторонаработы не столь важна. Она, как и большинство людей, полагала, что он получаетденьги за то, что придает мертвецам в гробах вид живых. Об этой его способностиходили легенды. Но еще более важным, еще более необходимым было его личноеприсутствие на панихиде. Друзья и родственники усопшего нуждались в присутствииАмериго Бонасера.

Он был постоянным провожатым смерти. Лицо его всегда былострогим, но в то же время излучало жалость, голос не колебался, но был глухим инизким, он всегда руководил церемонией погребения. Он умел заставить замолчатьизлишне усердных плакальщиков или утихомирить не в меру расшалившихся детей.Если семья однажды провожала своего близкого в лучший мир с помощью АмеригоБонасера, она в дальнейшем возвращалась к нему снова и снова. И он никогда небросал ни одного из своих клиентов в эту страшную последнюю ночь.

Часто после ужина он позволял себе вздремнуть. Потомпринимал душ и брился, употребляя обычно много талька, чтобы скрытьнесбриваемые участки черной щетины. Полоскал рот дезинфицирующим раствором и изуважения к мертвому менял нижнее белье, надевал ослепительно белую рубашку,черный галстук, отутюженный черный костюм, черные матовые ботинки и черныеноски. И все же вид его был скорее утешающим, чем вызывающим грусть. Он дажеволосы покрасил — дело неслыханное для итальянца его возраста, но сделал он этоне из щегольства. Просто его волосы превратились в какую-то помесь перца исоли, и цвет их не совсем соответствовал его профессии.