Долго слушаем повествования его мамы о жизни в Йоване. Об отце. Дарсаль рассказывает о своей – скупо, как непривычный к длительным словоописаниям. А может, ещё и расстраивать не хочет. Но вижу слёзы на глазах Алисии, понимаю, как ценны для неё крупицы тех лет, что они не виделись.

Так и представляю, как немолодая уже женщина всматривается в экран в надежде хоть мельком увидеть сына, не пропуская ни единой передачи о приезде императора. Как собирает вырезки из газет и рыдает от невозможности обнять. Представляю, чего ей стоило не броситься в Иштар.

Дарсаль обнимает меня, прижимает к себе – ни на секунду не выпускает. Боюсь, что предстоит ещё обсудить случившееся. А может и не предстоит. Надо ли? От нас ведь тут ничего не зависело. Он делал то, что считал правильным. Как и всегда.

Ощущаю себя пешкой, монеткой, которую судьба швыряет из рук в руки.

С рассветом уходим к себе. Мама всё же отправляет любимого сына спать. Говорит, еще успеем наболтаться. Хотелось бы верить. Предстоят сложные дни, сложные решения. Одно из них я уже приняла, но для этого мне нужен Арат. Если понадобится, хоть на корабле полечу забирать своего сына. Но Иллариандру его не отдам.

Дарсаль

Мысли путаются, оплывают, ещё немного – и перестану соображать, где сон, где явь. Ноэлия почему-то бросается к вороху вещей, оставленных нами на полу, достаёт что-то, разглаживает руками.

– Совсем забыла, - бормочет.

Приближаюсь с интересом, заглядываю через плечо.

Странно, чёткие силуэты, заполняющиеся картиной – но совсем не картиной омаа, другой, чёрно-белой и расплывчатой. Слепой на такой вряд ли что рассмотрит, но я почти уверен, что вижу Ноэлию в свадебном платье. И себя в парадной форме. И тут где-то совершенно точно должен быть император.

Но его нет. Только мы.

«Дарсаль! – врывается голос Ивена. Давно не слышались. Но сейчас за обычной насмешкой чудится настороженное внимание. - Так и ходишь цепным псом при опальной императрице?»

«Я и сам... опальный», – отвечаю.

«А мог бы сделать карьеру».

«Уже сделал», - говорю.

«И разве оно того стоит?» – хмыкает.

«Стоит», – отвечаю. Больше сомнений нет.

«Лучше бы вспомнил, кому должен служить. Ты даже не представляешь, что ждёт изменников... – ментальный голос Ивена предвкушающий. – То, что я сделал с Ноэлией, покажется тебе сказкой по сравнению с тем, что ещё сделаю».

«Отвали», - отвечаю, закрываюсь.

Похоже, император с личным Стражем выбиты из колеи, иначе не стали бы вторгаться с угрозами. Но не уверен, что нам это сыграет на руку.

Лия льнёт ко мне, понимаю, что её тревожит. И снова до безумия хочу. Боюсь потерять ещё одну ночь.

Ноэлия

Какие-то нелепые мысли о коробочке, о которой я ни разу с Дарсалем даже не вспомнила. Оказывается, она совсем не нужна, потому что...

Твою бестию, смущаюсь, осознавая, что это ненормальное возбуждение, которое снова накатывает здесь и сейчас, наверняка видно всем вокруг. Лишь сжимается рука Дарсаля на моём плече, рваный выдох у уха.

Убираю фото из газеты в тумбу, чтобы не потерялось, возвращаюсь к моему Стражу. Почти вижу щиты, которые выставляет.

– Ты устал... – шепчу.

– Не устал, - обжигает щёку горячий голос.

Дарсаль затаскивает меня в душ прямо в одежде, и уже там, под струями, начинает медленно её снимать. Почему-то вспоминаю, как впервые застала его с полотенцем вокруг бёдер, ещё в Йоване. Растворяться в нём и его огне, стоя под горячими струями – пожалуй, ещё одно из воплощений мечты...

Странной такой мечты, приправленной удивительным домашним уютом, в котором поцелуи переплетаются с необходимостью привести в порядок скинутые на пол грязные вещи – не вечно же им лежать. Приходится развесить мокрое – условно постиранное – на окошках, тумбе, дверце шкафа, спинке кровати.

Дарсаль чуть подсушивает одежду омаа, вызывая струи пара, и без сил падает в кровать.

Почти сразу затихает, а я не могу спать. Усталость безумная, а вместо сна – куча каких-то страшных мыслей крутится в голове, и все эти новые воспоминания, и знания...

Рассматриваю моего мужчину, глажу гладко выбритую – скорее, выжженную щёку, видела я, как он при помощи омаа «бреется». Прижимаюсь губами к губам – так не хочу отпускать, так боюсь потерять.

Обхватывает меня руками, заключая в кольцо, омаа горит, разливается по телу, будто действуя и вовсе без его контроля. Как когда-то во дворце, в нашей закрытой ото всех комнате, где мы были так счастливы, просто читая...

Хочу его до умопомрачения.

Дарсаль что-то бормочет про сон, про то, чтобы я не уходила.

Никуда. Никогда.

Дарсаль

Всё размышляю, как же мне удалось услышать Иллариандра. Может, нужно было спросить у наставников, да слишком много спросить хотелось, забыл. А что, если это мой омаа усилился? После всего-то, как там говорил Мирий? Без тёмной пустоты не было бы роста. А вдруг... Вон из-под слепого пятна тоже получалось посмотреть.

Лия засыпает, щекочет тёплым дыханием плечо, успокаивая. Закрываю глаза, настраиваюсь. Вдруг удастся хоть краешком взгляда увидеть малыша? Она так переживает за него, извелась уже вся.

Осторожно, истончая омаа как могу, медленно, чтобы не насторожить охрану, продвигаю к императорскому дворцу. Аккуратно, осыпаясь сквозь горящие омаа Стражей, сам не пойму как, но двигаюсь дальше. Внезапно сталкиваюсь с белым омаа эра Мирия. Сильный омаа Рамара почему-то обошёл, а в этом белом свете неожиданно увязаю. Эр лекарь будто ощупывает, ощущаю странную улыбку и его омаа резко исчезает, растворяясь. Пропускает?

Не встречая преград, двигаюсь дальше, в те комнаты, над которыми теперь постоянно держат щиты.

Останавливаюсь, пытаюсь сообразить, как сквозь них прорваться. Весь мой прошлый опыт говорит, что никак. Но ощущение новой силы, новых возможностей, да и просто желание помочь любимой женщине, поддержать ни в чём не повинного ребёнка... моего ребёнка – заставляет искать способы.

Внезапно внимание привлекают совсем другие голоса. Тёмное марево, складывающееся в императорский силуэт. И жгуты защиты на его любовнице. Замираю, прислушиваюсь к размашистым шагам одного и более мелким, спешащим догнать – другой. Ивен тут же, чуть позади, но почему-то меня не замечает. Скрывает, значит, свою тёмную ауру... Разглядываю.

Иллариандр спешит к сыну. Каким-то образом пристраиваюсь рядом с ними, по-прежнему недоумевая, почему меня не обнаружат.

Волнение звенит в воздухе, только вот разное волнение. Император, похоже, озабочен. Надеюсь, с Рэем всё в порядке, сам волноваться начинаю. Освобождаюсь от эмоций, ещё не хватало спалиться на такой ерунде. А вот Шарасса озабочена чем угодно, только не сыном своего любовника. Даже Ивен, по-моему, больше переживает.