в доме, – возражает Эстер. – Ты не беспомощна. Скажи, чтобы он вел себя прилично.

– Это не так-то легко.

– Я не говорю, что это легко, но ты не должна позволять ему вытирать о тебя ноги.

– Мы тебя поддержим, мама, – добавляю я.

– Это очень мило, но у вас обеих собственная жизнь. Я не могу быть обузой.

– Ты не обуза! – восклицаю я, вдруг почувствовав, что сейчас расплачусь. Я не могу припомнить, когда мы трое были нежны друг с другом, как сестры.

– Здесь всегда есть для тебя свободная комната. – Эстер обнимает маму за плечи. Я впервые чувствую, как это плохо, что у меня ничего нет и я ничем не могу помочь.

– Пойдемте домой, еда готова, – объявляет Эстер, взглянув на Марка, который машет из окна кухни.

Мама ловит меня за рукав, когда я растираю окурок сапогом.

– Джорджина, насчет твоего папы. Он никогда не отказывался от ваших суббот ради нее. Это меня немного утешало.

Услышав это, я чувствую радость, и смущение, и вину, и грусть – все сразу.

Когда мы доели фруктовый мусс, мама отказывается от кофе. Я уже знаю, что сейчас будет. Она предусмотрительно дожидается, пока Нана Хогг захрапит в кресле и не сможет вмешаться.

– Эстер, спасибо за предложение остаться, но я думаю поехать домой.

Эстер морщит лоб:

– Ты уверена?

Мне так хочется помочь, а не полагаться всегда на сестру, которая все детство провела под грузом сознания, что у папы любовная связь. А я в это время счастливо путешествовала с ним в кафе и рестораны, где подавали карри.

– Да, абсолютно. Все уляжется, и я скажу Джеффри, что его реакция была неадекватной.

Удачи тебе.

– Ну, если ты уверена, – повторяет Эстер.

– Уверена.

– Как насчет того, чтобы вместе поехать в такси, мама? – предлагаю я. Марк тактично убирает со стола, и я продолжаю, понизив голос: – Почему бы тебе не зайти в дом, чтобы убедиться, что все в порядке и не будет разборок? И послать мне сообщение. Если ты захочешь уйти из дома и поехать со мной, ты можешь это сделать. А потом подождешь, пока все утихнет.

Мама кивает со смущенным видом. Наверное, то, что мы сейчас делаем, называется навести порядок, обуздать обидчика. Я не из тех, кто жаждет заботы от бойфренда, но сейчас было бы неплохо, если бы кто-нибудь был рядом. В качестве тыла для меня и моей мамы. Хорошо быть командой, как Эстер с Марком.

Я вызываю такси, и мы собираем вещи. Марк загнал Майло в постель пораньше, и мы стараемся не разбудить Нану Хогг. Правда, мне бы хотелось наградить ее медалью.

Эстер ловит меня в дверях.

– Спасибо, Гог. Я хочу, чтобы она осталась, но…

– Я читала, что расставание с кем-то – это «процесс, а не поступок». Она вряд ли бы прозрела. Как ты говоришь, мы должны быть рядом с ней и дать ей понять, что она не наедине с ним.

Эстер горячо обнимает меня, я задерживаюсь в ее объятиях, и мне кажется, будто я маленькая и вся из розового меха.

Когда мы останавливаемся перед особняком в Фалвуд, я вспоминаю, чем Джеффри в первую очередь привлек маму. Это красивый викторианский «полуотдельный» дом, построенный из йоркширского камня цвета топленых сливок. Низкие ступени ведут к парадной двери с цветными стеклами, которая словно специально создана, чтобы остаться в воспоминаниях о детстве.

Но все равно это тюрьма людоеда. Я поворачиваюсь к маме, кладу ладонь на ее руку. Должно быть, для нее это возвращение мучительно. В конце концов, я всегда терпеть не могла, когда обо мне беспокоятся. К счастью, у водителя громко включено радио.

– Для меня не проблема подождать. Я не уеду, пока ты не пришлешь мне сообщение.

Мама целует меня в щеку и гладит мою руку.

Парадная дверь закрывается за ней. Вспыхивает свет в холле.

Через несколько минут мой телефон подает сигнал.

Спокойной ночи, дорогая! Х

Судя по тому, как быстро пришло сообщение, она еще не говорила с Джеффри перед тем, как сообщить мне, что все в порядке.

Уж не знаю, сколько тут гордости, легкомыслия, фатализма и оптимизма.

32

Плохой рабочий винит свои инструменты или, как в моем случае, материал.

Сегодня второй вечер конкурса «Поделись своим позором», и его тема – «Мое худшее свидание». У меня было несколько недель на подготовку, но из-за семейных драм и попыток разобраться в своих отношениях с Лукасом я так ничего и не придумала. Мысль о том, что я с треском провалюсь при друзьях, родных и коллегах, не дает мне уснуть ночью.

Я гордо заявила Джо, что забавные случаи распределяются в жизни равномерно и нужно только обладать способностью заметить их.

– У меня никогда не было свиданий, которые были бы настолько плохими. Типа, «оказалось, что под смокингом у него электронный браслет», – говорю я Китти. Лукас околачивается поблизости, притворяясь, что не слушает.

– Самый близкий к сегодняшней теме случай был, когда мне было двадцать четыре. Мой тогдашний бойфренд Майк устроил для меня сюрприз: мы отправились в путешествие в Нью-Йорк. В первый день мы идем в Эмпайр-Стейт-билдинг, и он делает мне предложение. Я говорю «нет». А у нас осталось еще три дня каникул, и ни один из нас не может себе позволить поменять рейс.

– Боже мой! – восклицает Китти.

– Да уж. И это даже не был отказ типа «я не готова». Я была в таком ужасе, что выпалила: нам лучше расстаться. Но ведь мы встречались всего три месяца! А тут еще японские туристы увидели кольцо, поняли все не так и попытались нас сфотографировать. И хотя Майк теперь счастливо женат, думаю, он не заслуживает, чтобы я рассказывала эту историю публике ради колонки в «Стар».

– Это слегка напоминает историю с Лоуренсом Оливье: «Милый мальчик, вы когда-нибудь пробовали играть на сцене?» – вмешивается в разговор Лукас, возвращая на полку бутылку. Он разрешает Китти сделать перерыв.

Даже когда он слегка враждует со мной, я получаю от этого удовольствие. Я чувствую, что снова наступаю на те же грабли. Нужно остановиться.

– Что ты имеешь в виду?

– Ну, просто придумай что-нибудь. Это же конкурс на лучший рассказ, а не на интересные случаи из жизни. Уверен, они так и предполагали.

– Как знать.

– А как они проверят, было ли это на самом деле? Предъявят чеки из «Bella Pasta» за 2010 год?

Отсмеявшись, я говорю:

– Вообще-то, у меня есть одна смешная и ужасная история о свидании. Но она о Робине.