Мы вошли в дом, следом появился сторож. На вид ему было летшестьдесят. Худой, жилистый, с узким лицом и совершенно седыми бородой иволосами. Дядька здорово походил на домового: впечатление портили только джинсыи кроссовки. Женщина была в цветастом халате поверх ночной рубашки, волосызаплетены в косу, она выглядела ненамного моложе мужа и, должно быть, только чтопроснулась: лицо опухшее, и глаза щурятся от света. Мы оказались в просторнойкухне.

— Вот сюда, на диван, — кивнула женщина,предупредительно принеся подушку. В кухню сунул голову пес, кавказская овчарка,но хозяин махнул рукой и прикрикнул:

— А ну, на место, и замолчи.

— На турбазе больше никого? — спросил Сережа,устраивая меня на диване.

— Мы да внуки.

— Внуки? — удивилась я. Место казалось мне такимглухим, что в присутствие детей просто не верилось.

— Да, двое. Из Краснодара приехали. Пять лет подряд всеканикулы здесь, а этот год такая незадача. Наверное, в выходной домой уедут,скучно одним, турбаза закрыта, а до поселка одиннадцать километров.

— У вас бинт не найдется, ногу перетянуть? —спросил Сережа.

— Есть, — кивнула женщина, и тут на улице вновьотчаянно залаяла собака. В то же мгновение послышался шум подъезжающей машины,и свет фар ударил в окно кухни.

— Кого там еще? — удивился старик, распахиваядверь.

— Вот что, отец, — тихо сказал Сережа, взяв его залокоть. — О нас молчи. К калитке не подходи, разговаривай с крыльца и светвыключи, чтоб они тебя не видели. Скажи, что ворота не откроешь, а будутшуметь, позвонишь в милицию.

Старик посмотрел внимательно на меня, на Сережу инерешительно вышел на крыльцо.

— Эй, хозяева! — орали из-за забора. — Естькто живой?

— А чего надо? — крикнул сторож.

— С пути сбились. Темно, боимся вовсе не выбраться.Пусти до утра.

— Не положено. У нас тут авария. Начальство не велелоникого пускать. До поселка недалеко и с дороги не собьетесь, одна она тут.

— Вот что, старый, открывай ворота и не зли добрыхлюдей…

— Если вы добрые люди, то и ступайте себе с богом.

— Ладно, уедем. Пусть только твои гости выйдут.

— Какие еще гости? Здесь я да жена. Уезжайте, ненаводите на грех.

Сережа повернулся к хозяйке.

— Звоните в милицию. Скажите, здесь у вас сбежавший изтюрьмы преступник, с оружием, грозится всех перестрелять. Звоните в милицию,пограничникам, в поселок, куда угодно, только быстро.

Женщина испуганно прижала руку к груди, приоткрыв рот,потом, точно очнувшись, бросилась к телефону, а с улицы насмешливый голосвопрошал:

— Ты чего мудришь, дядя? У тебя только что собакалаяла, и свет в доме включил, а говоришь, гостей нет.

Вслед за этим грохнул выстрел. Сережа втянул старика в кухнюи захлопнул дверь, извлек из-под куртки автомат и спросил:

— Подвал есть?

— Есть, здесь, под кухней, — оторопело ответилсторож, указав рукой в сторону стены.

— Бери жену, детей и туда. Оружие в доме есть?

— Какое оружие? — испугался дед, косясь наавтомат.

— Что ж ты за сторож? — усмехнулся Сережа, покачалголовой и шагнул ко мне. — Давай с ними в подвал. Люк в стороне, я на негошкаф поставлю, найдут не сразу…

— Уходи, — испуганно прошептала я. — Уходи.Если они ворвутся на турбазу, ты не успеешь…

— Ничего не выйдет, эти психи убьют всех, надопродержаться, пока не приедут менты…

Женщина вернулась в кухню с двумя заспанными мальчишками летдесяти-одиннадцати, открыла люк и быстро спустилась в подвал, испуганнокрестясь. Старик пошел следом, взглянув на нас с недоверием, а я кинулась ктелефону. К счастью, мужа мучила бессонница.

— Это я! — заорала в трубку, потому что раздалсястрашный грохот, ворота распахнулись, и в окне я на мгновение увидела огромныйджип, возникший в свете фонаря.

— Что там происходит? — разозлился Максим, забывпоздороваться, чему я порадовалась, не до того было, автоматная очередьзаставила меня инстинктивно сжаться. — Там что, стреляют? — обалделмуж.

— Ага. Вытащи меня отсюда, я на турбазе. Черт, какназывается турбаза?! — крикнула я.

— «Факел», — ответил Сережа.

— «Факел», слышишь? — Я вдруг заревела. —Прости меня и помоги. А если не успеешь, передай Ромео, что я его очень люблю…

В этот момент связь прервалась, а Сережа, подскочив, утащилменя к люку. Я прыжками спустилась по четырем ступенькам, слыша, как наверху онпередвигает шкаф.

— Это что же такое творится? — пролепеталаженщина. Было так темно, что видеть друг друга мы не могли.

— Не переживайте, — заявила я, точно она в самомделе могла не переживать. — Нас спасут, вот увидите. Вы позвонили вмилицию?

— В поселок и пограничникам.

— Вот видите. А эти психи устроили такой грохот, что наваш звонок обязательно обратят внимание. Нас спасут, честное слово.

— А этот парень с вами, кто он? У него ведь автомат?

И я стала рассказывать о Сереже, потому что сидеть в темнотебыло очень страшно, а звук собственного голоса успокаивал.

Люк над моей головой открылся, Сережа свесил голову вниз ипозвал:

— Аня.

Я торопливо поднялась на несколько ступенек, забыв про больв ноге. Кухню заливал странный, ослепительно яркий свет.

— Что это? — ахнула я.

— Вертолет. Все кончено. Здесь полно народу, вроде всепобережье в полном составе. Но все равно посидите еще немного в подвале, малоли что…

— Ты не ранен? — испугалась я.

— Со мной порядок. Проститься хотел, потом уже недадут…

Мы стояли обнявшись посередине кухни, и я дала столькообещаний, сколько не давала ни разу в жизни, и все из них намереваласьвыполнить.

— Выходите из дома с поднятыми над головойруками, — настойчиво порекомендовал в мегафон мужской голос.

— Ну, вот и все, — сказал Сережа, улыбаясь мне.

— Я пойду первой, — твердо заявила я. — Малоли что?